Черная тропа

Теперь он стал сама любезность — стоя в халате в прихожей, повесил их куртки на вешалки. Словно никогда не делал попытки отправить их восвояси.

— Желаете чего-нибудь? — спросил он, когда полицейские уселись в гостиной. — Я не мог сходить в магазин, поскольку сильно простужен, но, может быть, чаю или кофе?

Диван был белый, ковер белый, стены белые. Только большие абстрактные картины маслом отличались яркими красками. Квартира была большая и светлая — высокие потолки, огромные окна. Каждая вещь лежала на своем месте. На табличке у входной двери красовалось только его имя. Стало быть, в этой почти стерильно чистой квартире жил он один.

— Нет, спасибо, — ответила Анна-Мария Мелла. Затем она сразу перешла к делу: — «Не за твое молчание» — что это за сумма?

Мальте Габриэльссон выудил из кармана халата скомканный носовой платок и осторожно провел им по своему носу с покрасневшими от частого сморкания крыльями. Анна-Мария похолодела при мысли, что ей пришлось бы взять в руки этот напичканный микробами платок и положить его в стиральную машину.

— Это был всего лишь подарок, — ответил он.

— Да бросьте, — сказала Анна-Мария дружелюбным тоном. — Я же сказала, что так просто не отстану.

— Ну хорошо, — кивнул мужчина. — Все равно это рано или поздно выяснится. Некоторое время мы с Инной встречались. Но потом у нас вышла ссора, и я дал ей пощечину или две.

— И что?

Мальте Габриэльссон, сидящий перед ними в халате, вдруг показался грустным и каким-то хрупким.

— Наверное, в глубине души я уже понимал, что Инна устала от меня и все равно меня бросит. Эта мысль была невыносима. Поэтому я позволил… потерять над собой контроль или как это еще называть. И убеждал себя потом, что разрыв произошел по этой причине. Но она и без того бы меня бросила. И я знал об этом. Задним числом я много размышлял.

— Почему вы перевели ей деньги?

— Случайный импульс. Я наговорил на ее автоответчик сообщение. Сказал: «Это не за твое молчание. Я свинья. Если ты хочешь заявить на меня в полицию, то сделай это. Купи себе на эти деньги что-нибудь красивое. Картину или украшение. Спасибо тебе за то время, которое мы провели вместе, Инна!» Мне очень хотелось, чтобы все выглядело именно так: что я свинья и прервал наши отношения, подняв на нее руку.

— Двести тысяч — немалая сумма за одну пощечину. И даже за две, — сказала Анна-Мария.

— Тем не менее, это попадает в разряд «нанесение телесных повреждений». Я адвокат. Если бы она заявила на меня в полицию, меня выгнали бы из коллегии адвокатов. — Внезапно он посмотрел в глаза Анне-Марии и проговорил с нажимом: — Я ее не убивал.

— Вы хорошо ее знали. Были ли люди, желавшие ей смерти?

— Не знаю.

— Что за отношения были у нее с братом?

— Инна мало говорила о нем. У меня сложилось впечатление, что она устала от Дидди. Ей надоело без конца отдуваться за его промахи. Почему вы не спросите его самого?

— Я бы с удовольствием, но он сейчас в командировке в Канаде.

— Ах вот оно что, Маури и Дидди в Канаде. — Мальте снова вытер у себя под носом. — Во всяком случае, они недолго ее оплакивали.

— Маури Каллис не в Канаде, только Дидди Ваттранг, — сказал Анна-Мария.

Габриэльссон прервал свое занятие.

— Только Дидди? Ни за что не поверю.

— Что вы имеете в виду?

— Судя по тому, что рассказывала Инна, Маури давно уже не отправляет Дидди в деловые поездки в одиночку. Тот не умеет правильно оценивать ситуацию. Несколько раз принимал абсолютно безумные решения. Нет, если он куда-то и ездит, то только вместе с Инной — в смысле, ездил, пока она была жива, или вместе с Маури. И никогда один. Он может в любой момент опозориться. К тому же мне кажется, что Маури ему не доверяет.

Когда они вышли на улицу, Свен-Эрик вздохнул:

— Жалко людей.

— Ты его жалеешь?! — воскликнула Анна-Мария. — Что за чушь!

— На самом деле он чудовищно одинок. Адвокат, зарабатывает немалые деньги, а когда болеет, некому прийти и сходить в магазин. А квартира — разве это дом? Хоть бы кошку завел.

— И стирал ее в стиральной машине, чтоб чего-нибудь не запачкала, да? Гаденыш чертов, побил женщину и теперь жалеет себя, потому что она все равно бы его бросила. Ну, а насчет пощечины или двух — тут у меня есть кое-какие собственные соображения. Все было не так. Ну да бог с ним. Что скажешь насчет обеда?

Инна Ваттранг проезжает железные ворота по дороге в усадьбу Регла. Второе декабря. Припарковавшись у бывшей прачечной, в которой теперь ее дом, она пытается выйти из машины. Это не так просто.

Она проделала весь путь от Стокгольма, но сейчас, когда все позади, руки вдруг ослабели. У нее едва хватает сил вытащить ключ из зажигания.

Удивительно, что она вообще добралась домой! Боже, ведь ей пришлось ехать в темноте за красными задними огнями других машин. Один глаз вообще не открывается, и ей всю дорогу нужно было держать лицо поднятым вверх, иначе из носа начинала течь кровь.

Инна пытается нащупать ремень безопасности, чтобы отстегнуть его, но обнаруживает, что вообще не пристегнулась. И даже не услышала сигнала, который обычно об этом напоминает.