Черная тропа

— Обратите внимание на эти фамилии: Моринс, Кларенс, Данкель… Все эти господа сейчас находятся у нас. Их «расшифровка» началась с простой анонимки! Это была ниточка, тоненькая, почти неуловимая, но она привела к большому клубку. В клубке оказалась и некая четвертая личность, диверсант, парашютист, однако о нем я не имею пока достоверных сведений…

Гаенко привстал с кресла; пальцы его рук, вцепившиеся в стол, побелели:

— Они у вас?

Алексей Петрович наклонил голову.

— Да, Иван Сергеевич, вы не ослышались. Как видите, не прошло и месяца… Но вас интересовала «тайна»? Как это ни странно, однако сам Капке, автор книжонки «Восточный фронт», помог нам приоткрыть «завесу времени».

Он достал из внутреннего кармана пиджака запись показаний Морева и передал Гаенко.

— Итак, слово имеет сам господин Моринс, он же Моринсон…

Гаенко прочитал запись показаний шпиона:

«Мою фамилию и мои клички вы знаете… Я мог бы по-прежнему путать карты, но теперь это не имеет смысла. Ваши разведчики работали с исключительным терпением. Мне до сих пор не верится, что они сумели нас обвести, что они победили. Когда мой шеф, майор Данкель, раскрылся, а у него не было другого выхода, ибо игра не стоила свеч, я понял: все кончено. Причина того провала, который нам уготован судьбой, заключается в единственном и решающем факте: мы не имеем опоры. Мы искали ее, но не могли найти. Единственным ходом, который у нас оставался и который, казалось, безошибочно сделал майор Данкель, была ставка на религиозность ваших людей. К сожалению, несмотря на всю осмотрительность майора, и здесь мы провалились, так как дурочка Спасова на поверку оказалась далеко не дурочкой… Но меня удивляет, почему вы не спрашиваете о главном: о целях, которые ставила перед собой наша группа? Почему вас интересуют столь отдаленные события? Хорошо, я отвечу на ваш вопрос. Я понимаю, что наша главная цель вам известна. Только рассчитывая на смягчение своего удела, я даю полный, искренний ответ…

Вы спрашиваете, каким образом секретный штабной документ, подписанный генералом Карпенко, оказался в наших руках?

Этому факту предшествовало много событий, которые следует бегло восстановить. Эти события памятны мне, так как я был награжден за участие в них и повышен в чине.

Я был выброшен с самолета в глубоком советском тылу, в районе Пирятина. В дни непрерывных боев, которые развернулись на просторах Украины в 1941 году, никто не обратил внимания на раненого сержанта, отставшего от своей части. Мне удалось присоединиться к штабу советского Юго-Западного фронта.

Когда танковые части Гудериана и Клейста соединились в районе Лохвица — Сенча по реке Сула, Полтавской области, и тем завершили окружение киевской группы ваших войск, в окружении оказался Военный совет и штаб Юго-Западного фронта во главе с командующим генералом Карпенко.

Потеряв связь со ставкой своего главного командования и другими фронтами, Карпенко принял решение прорвать кольцо окружения и вывести Военный совет, штаб фронта и части Советской Армии из этого котла. Собрав ударный кулак боевой техники и пехотных частей, генерал Карпенко достиг города Пирятина. Здесь он убедился, что кольцо окружения сжимается и что силы немецкой армии во много раз превосходят его силы.

В ночь на 18 сентября 1941 года Карпенко приказал всем членам Военного совета, работникам штаба фронта и 5-й армии сойти с машин и двигаться в направлении Лохвицы пешим ходом. Для охраны штаба фронта и оперативных документов было выделено 50 курсантов школы НКВД. Продвижение штаба прикрывали, сдерживая наши непрерывные атаки, 4-й Украинский полк НКВД и оставшиеся части армии. Хутор Высокий, села Демьяновку, Куреньки, Пески эта небольшая группа советских войск прошла с ожесточенными боями, и я не раз благодарил судьбу, что остался жив… Правда, бойцы берегли меня, поскольку я сказался раненым. 19 сентября, после тяжелого боя, мы вступили в село Городище, Полтавской области.

Я не забуду тех бесконечных часов, когда вокруг нас непрерывно рвались снаряды и мины, и, признаюсь, чертовски жалел, что оказался в этой мясорубке.

Помню, поблизости сельской хаты, во рву, собрался Военный совет… Карпенко предложил уничтожить все оперативные документы штаба фронта и 5-й армии. Возражений не последовало. Вскоре на колхозном дворе запылал костер… Однако я заметил, что помощник начальника штаба Михеев спрятал у себя на груди какой-то документ.

С той самой минуты документ, спрятанный Михеевым, стал для меня самой желанной целью. Не буду рассказывать о дальнейшем ходе боя. Могу лишь отметить, что Михеев и группа его солдат погибли героически. Они бросились с гранатами под немецкие танки. Мне повезло… Я уцелел. Я оказался в группе пленных. Дальнейшее вам понятно. Когда я рассказал командиру дивизии о себе, меня немедленно представили к награде. Но моей задачей было разыскать труп Михеева и взять документ… Одну минутку, господин полковник… Я хочу, чтобы вы правильно поняли меня. Я — разведчик, и вы — разведчик; у нас особая, тонкая форма борьбы. Я никого не убивал. Я был только разведчиком…»