Черная вдова

Наверное, уют и роскошь помещения ее расслабили. Вино, впрочем, тоже. Она почти не уловила момента, когда сильные, железные руки Барона прижали ее тело к своему, отыскали грудь, бедра, а губы жадно потянулись к ее губам.

И тут, словно опомнившись, она резко оттолкнула Барона. Началась борьба, безмолвная, грубая и жестокая. Пощечина еще больше озлобила Орысю, и она вцепилась ногтями в его лицо, не чувствуя дальнейших ударов...

Тяжелая золотистая портьера, трюмо с деревянными завитушками, идиллический пейзаж в багетной рамке на противоположной стене - вот что увидела Орыся, проснувшись.

И вспомнила.

Ругать она себя не стала: сама отлично знала, зачем привез ее Барон в эту гостиницу. При воспоминании о нем она зачем-то повыше натянула на себя одеяло. Прислушалась.

В номере стояла тишина.

"Где же он?" - с каким-то беспокойством подумала она: неизвестность пугала.

Телу что-то мешало. Комбинация... Вернее, то, что от нее осталось, лохмотья.

Орыся откинула одеяло, хотела встать. Что-то упало на коврик возле кровати.

Два целлофановых пакета. Ярких, с надписью на иностранном языке. В одном было нижнее белье, в другом - платье. Изумительное, нежно-сиреневое, с люрексом.

Ее платье валялось на стуле с оторванным рукавом.

Орыся приложила к себе обновку, посмотрелась в зеркало. И цвет и фасон - все к лицу.

Она пошла в ванную, привела себя в порядок, сделала прическу, размышляя, куда мог запропаститься Сергей Касьянович. И не успела выйти в гостиную, как появился он в длинном кожаном пальто и мохнатой лисьей шапке. На щеке алела царапина - след ее ногтей.

Барон прошелся по ней взглядом, улыбнулся, довольный.

- Я немного погорячился, - сказал он, раздеваясь. - А ты мне такая бешеная еще больше понравилась.

- Чем? - спросила она немного кокетливо.

Барон хмыкнул и не ответил. Потом уже, когда они сидели за доставленным из ресторана завтраком, пояснил:

- Запретный плод - он всегда слаще. - И без всякого перехода вдруг заявил: - В ресторане ты больше работать не будешь.

- Как это? - вырвалось у Орыси.

- Вот так! - коротко бросил он.

Орыся поняла, что спорить бесполезно. И опасно: ей вспомнился рассказ Хорунжей о том, как поступили с мужем Зофьи.

После завтрака Сергей Касьянович предложил покататься по городу. Когда вышли на улицу, мела метель, а Орыся была в легком пальто.

- Холодно, - передернула она плечами, поскорее забираясь в машину.

- Согреем, - пообещал Барон.

Орыся не придала значения этому замечанию. Он остановил "Волгу" возле универмага и попросил немного подождать. Вернулся минут через пятнадцать с большим свертком. Когда она развернула его в гостинице - ахнула. Это была норковая шуба...

Во Львове они пробыли три дня. Обошли чуть ли не все рестораны. Орыся устала от этого загула. Пить она не любила и не умела, а приходилось, хотя бы понемногу. Хмель был не в радость, только болела голова.

Потом Сергей Касьянович отвез ее в Трускавец и, прощаясь, предупредил:

- Чтобы ни одного мужика! Узнаю - наше следующее свидание будет на том свете!

Кончался февраль, а зиме, казалось, не будет конца. Обычно в это время в Трускавце уже сходил снег, а тут морозы доходили до двадцати пяти градусов, бушевали метели, скреблись в окна сухими снежинками, и под их шелест сладко спалось в теплой комнате. Как и в тот день, когда прикатила на собственном "Москвиче" Наталья Шалак - двоюродная сестра Орыси.

- Вставай, барыня! - разбудила она хозяйку и показала на часы: было около полудня. - Скоро темнеть начнет, а ты еще в кровати.

- Наталка! Ты? - Орыся спросонья протирала глаза, не понимая, наяву перед ней сестра или снится. - Откуда? Какими судьбами?

- Прямиком из Криницы... По твою душу, - ответила Наталья, расстегивая пальто, но почему-то не снимая его.

За Натальей стояла тетя Катя и умиленно глядела на Орысю.

- Подымайся, подымайся, милая, - кивала она. - Завтрак уж на столе. Откушаешь вместе с гостьей.

- Какой там завтрак! - повернулась к ней Шалак. - Нам ехать надо!

- Ехать? - встревожилась Орыся. - Куда? Зачем? - И подумала: неужели что с дедом? Из Воловичей доходили вести, что он заболел.

- Не волнуйся, - успокоила ее Наталья. - Радость у нас. Нет, ты не поверишь, ей-богу! Позвонили вчера из Москвы нашей председательше сельисполкома Павлине Васильевне... Помнишь ее?

- А как же! - ответила Орыся, неохотно покидая нагретую постель.

- И говорят, - продолжала Наталья, - ждите в гости иностранцев. Павлина Васильевна растерялась: что за иностранцы, почему именно в Криницы? Ее спрашивают, есть в селе семьи с фамилией Сторожук? Конечно, отвечает председательша, я сама урожденная Сторожук. Вот и хорошо, через два дня встречайте туристку из Канады. Она пожелала посетить места, где родилась, и заодно повидать родственников. Звать ее Миха Стар.

- Так это же!.. - воскликнула Орыся, но Наталья перебила:

- Да-да! Едет тетка Михайлина! Представляешь? Павлина Васильевна так и сказала: это она по-заграничному Миха Стар, а по-настоящему - Михайлина Сторожук. Что же, встретим как полагается!

- Но я-то зачем?

- Здрасьте! - удивилась Наталья. - Поможешь. Ты ведь тоже Сторожук, родственница.