Черная вдова

Бурный поток слез, наконец-то, прорвался. Ему не под силу было смыть всю горечь утраты. Но это было началом облегчения, так необходимого для возвращения к жизни.

Она еще не знала, что впереди ее ждет целая череда потерь и страданий. Хватит ли сил пережить весь ужас отмеренных на ее долю несчастий? Останется ли в ее израненном сердце место для любви, или же оно очерствеет от натиска горя и неизбывной тоски?..

Глава 5

— Жанночка, зачем ты здесь? — спросила только для того, чтобы как-то начать разговор. — Поедем ко мне.

— Нет, мне надо ехать в Блажино?

— Я с тобой?

— Как хочешь.

В такси ехали молча. Находиться рядом со скорбящим человеком просто невыносимо.

Что говорить?

Как себя вести?

Анита решила лучше молчать, не бередить подруге душу и ждать, когда она сама нарушит молчание. Но Жанна погрузилась в свои грустные мысли, печально созерцая осенний пейзаж, совсем недавно радовавший ее во время недавней поездки в деревню.

Но это было в другой жизни, обозначающейся коротким словом «до». Что касается «после», было пока неясным и мрачным.

Анита искоса поглядывала на Жанну. Не ждала ничего хорошего от посещения дачи. Поехала исключительно от страха за подругу, и не желая оставлять ее одну.

— Подождите нас минут пятнадцать, — попросила Жанна водителя. Анита вздохнула с облегчением: — Значит, не собирается задерживаться здесь надолго.

— Зайдем к Аксинье Петровне, — бросила на ходу, даже не глянув в сторону своего дома. Он стал чужим, холодным и вызывал страх при мысли о том, что здесь произошло.

Соседка встретила их радушно, но тоже с трудом находила ничего не значащие слова, переживая, как бы они не разбередили еще не затянувшуюся рану.

— Аксинья Петровна, — начала с порога Жанна, — я за вами. Вы не могли бы пожить у меня? Одной совсем невмоготу… — слезы хлынули потоком. Унять их не было слов у обеих женщин, печально созерцающих ее безутешное горе.

— Да как же я брошу здесь все? — наконец промолвила соседка. Отказаться было невозможно, но и согласиться — сложно.

Жанна присела на стул, обвела взглядом ее простенькое жилище:

— Я одна не смогу. Ну хотя бы на время. — В словах было столько боли, что Аксинья Петровна только кивнула:

— Я мигом, к соседке забегу, присмотрит за домом.

Анита, присутствующая при разговоре, удивилась, что Жанна не обратилась с этой просьбой к ней. Но потом поняла причину — ее беременность.

Словно, прочитав ее мысли, Жанна сказала:

— Ани, я тебя очень люблю, но мне будет тяжело с тобой. Я тебя не брошу, но…

— Да ладно, ты права.

На обратном пути женщины разговорились. Ни о чем. И это было как раз то, что было сейчас необходимо.

— Можно я буду называть вас тетей? Аксинья Петровна — очень длинно.

— Лучше уж бабушкой. Я как раз тебе в бабушки и гожусь.

Жизнь потихоньку устаканивалась. Жанна решила вернуться на работу. Это не оставляло времени на погружение в депрессию. Вечерами бабушка Ксеня, как стала называть соседку Жанна, рассказывала ей историю своей жизни. В один из таких вечеров разговор зашел о родственниках Жанны.

— А у меня никого нет. Я выросла в детском доме. Мама умерла во время родов. Я знаю ее только по фотографиям и рассказам отца. У меня есть мамин крестик, папа рассказывал, что мама никогда не снимала его. Только оставила дома перед родами.

Вот, посмотрите. Он необычный. Я такого больше нигде не видела. — Жанна достала крестик из шкатулки.

— Носить не пробовала?

— Нет. К золотой цепочке он не подходит, а на ниточке как-то неудобно. Не носят так теперь.

— Ну да, — согласилась Аксинья. — Освятить бы его надо в церкви.

— Да зачем же? Я ведь его не ношу. Лежит просто в шкатулке. Да и в церковь я не хожу. Отец не приучил, а сама как-то не сподобилась.

— Молодые редко церковь посещают. А зря. Так, может, я снесу?

— Бабушка Ксеня, над вами еще посмеются. Простой деревянный крестик, истертый весь. Вот даже червоточинка есть. Я думала выбросить. Только рука не поднимается — память от мамы.

— А что же отец твой, жив?

— Нет, папы не стало, когда мне и пяти лет не было. Сердце у него остановилось. Внезапно.

— А другие родственники?

— Не знаю. Маленькая еще была, не помню. Только и фотографий никаких не осталось, кроме маминых.

Жанна достала большой альбом. Фотографий было немного. Но по ним можно было судить, какой счастливой и любящей парой были отец с матерью. Аксинья всматривалась в лицо молодой женщины, глядевшей на нее с фотографии. Что-то в ее глазах было странное. Они оставались грустными даже тогда, когда она улыбалась или даже смеялась. А лицо ее мужа, тоже выражающее любовь и счастье, на последних фото приобрело удивительный оттенок неизбывной грусти.

— Давай поужинаем, — Аксинья отложила альбом в сторону. Она отметила про себя, что Жанна совсем не похожа на отца, а вот с матерью у нее разительное сходство — одно лицо.