Черная вдова, или Ученица Аль Капоне

– За вас, дорогая! И все же я настаиваю, чтобы вы поговорили. Это своеобразная награда за его труд. Он ничего не просил, кроме возможности увидеть вас, Марина. Не бойтесь, за дверью сидят Череп и Кабан. Если что… – он выразительно посмотрел на Дениса, и тот съежился. Видимо, хорошо был с ними знаком.

Мастиф вышел, и воцарилось молчание. Марина невозмутимо курила, уже совершенно владея собой. Это опять была сука-стерва Коваль.

– Что, так и будешь стоять, как официант? – поинтересовалась она. – Садись, раз уж это ты хотел меня видеть. Я-то обошлась бы, как ты понимаешь.

Опустившись в кресло, он смотрел на бывшую любовницу глазами долго битой собаки, которую хозяин неожиданно пустил в дом и даже решил накормить.

– Какая ты красивая, Коваль! – хрипло проговорил Денис. – Ты стала еще лучше, чем была.

– Это все, что ты хотел мне сказать? – она сделала очередной глоток коньяка.

– Прости меня, если можешь…

Он попытался встать на колени. Но правое колено не гнулось, и это все выглядело нелепо и жалко.

– Встань, – брезгливо поморщилась Марина. – Что за неистребимая любовь к дешевым мелодрамам, я это ненавижу. Что у тебя с ногой?

– Череп раздробил мне коленную чашечку бейсбольной битой, – криво усмехнулся Нисевич. – Только две недели, как снял гипс, никак к хромоте не привыкну.

– Череп парень серьезный. А ты сочувствия моего ждешь?

– Нет… Я знаю, что это месть за то, что я с тобой сделал. Но если бы ты только знала, что я пережил здесь за это время…

– А я не хочу знать, – перебила она, снова щелкая зажигалкой. – Вряд ли тебе было намного хуже, чем мне. Поэтому не дави на жалость, я просто не знаю, что это такое.

– Что мне сделать, чтобы ты простила меня? – спросил он, заглядывая в глаза.

– Ты что, идиот? – удивилась Марина. – Да будь моя воля, я убила бы тебя, а ты говоришь – прости!

– Убей, ты сможешь, я знаю. Все равно рано или поздно меня забьют здесь до смерти. Стоит только Мастифу упомянуть твое имя, как они звереют и молотят меня. И я же еще должен лечить их, если что… Мог бы – давно с собой покончил бы…

– Духу не хватает? Ну, еще бы – это не безответную женщину бритвой полосовать, это ж себе, любимому…

Он опять затравленно посмотрел на нее, весь сжался. Страх перед болью превращает человека в животное – подтверждение этого тезиса сидело сейчас перед Мариной. Когда-то он пытался превратить в нечто подобное ее саму, а теперь вон как жизнь все переставила…

– Не говори больше так, ведь я люблю тебя, – попросил Нисевич жалобно.

– Странною любовью. Может, хватит словоблудия? Мне домой пора, ждут меня.

– Ты все еще с ним?

– Что значит «все еще»? Да, я с ним, мы живем вместе, если тебя именно это интересует…

Денис поднялся из кресла, подошел вплотную к камину и стал смотреть на языки пламени. Коваль допила коньяк, закурила очередную сигарету и отошла к окну. Было совсем темно, шел снег. Двор хорошо освещался, по периметру бегали два огромных алабая. Жуткие псы – такие порвут в секунду и даже не заметят… Не дом, а военная крепость.

Денис тихо подошел сзади и положил руки Марине на плечи, заставив вздрогнуть от неожиданности. Прошептал на ухо:

– Не надо, пожалуйста… Не зови никого, я ничего не сделаю тебе. Просто хочу вспомнить, какая ты…

– Жену свою вспомни, – негромко посоветовала Коваль, не оборачиваясь.

– Я не хочу ее… Только ты меня понимала, только ты – моя… Поцелуй меня, пожалуйста, – попросил он тем же тоскливым шепотом.

– Спятил совсем? – удивилась Марина. Но Денис не отпустил ее, повернул к себе лицом и сам нашел ее губы. Коваль уперлась руками ему в грудь, но Денис все продолжал бродить губами по ее лицу, по шее, по кружеву белья в вырезе пиджака.

– Зачем ты носишь эту дрянь, ведь у тебя такое красивое тело, – пробормотал он.

– Ты хотел сказать – было, да, Денис? Теперь оно совсем другое…

С этими словами она вырвалась из его рук, поставила ногу на подлокотник кресла и стала расстегивать комбидресс. Нисевич, упав в кресло, целовал эту длинную стройную ногу в черном чулке, открытую распахнувшимся разрезом юбки, поднимался губами все выше. Марине наконец удалось справиться с кнопками, она оттолкнула Дениса носком туфли и, вырвав кружево из-под пояса юбки, подняла к самой шее, обнажая свои рубцы.

– Как, ты по-прежнему считаешь его красивым, Дэн? Правда, оно прекрасно? Блеск просто! Ну, поцелуй же его, если не передумал!

Денис закрыл лицо руками, отпрянув в ужасе. Коваль привела себя в порядок, поправила волосы и пошла к двери. Нисевич бросился следом:

– Не уходи! Я сделаю все, что ты хочешь, но только не уходи вот так!

Он взял было ее за руку, но Марина вырвала ее и произнесла тихо и твердо:

– Тогда сделай одну вещь – просто сдохни! – и, повернувшись на каблуке, позвала: – Череп!

Тут же дверь распахнулась, и Череп вместе с Кабаном вошли в каминную. Кабан привычным жестом завернул руки Дениса за спину и вывел из комнаты. В глазах Черепа застыл вопрос.

– Все нормально. Просто мне пора ехать. Где Мастиф? Хочу попрощаться.

– Я провожу, он в бильярдной.

Они спустились в подвал, где Мастиф катал шары.