Черная Вдова. Крымские легенды

Во все времена славилась Алушта своей водой, слаще которой, кажется, не было нигде в мире. Вода быта необыкновенным богатством, которым Всевышний щедро наделил этот город. Прозрачная, изумрудная, журчащая, словно весенняя соловьиная трель, сбегающая с отрогов высящихся над Алуштой гор, наполняла вода бесчисленные ручьи и реки, которые питали пригородные сады-чаиры, окружающие город со всех сторон, словно зеленый венок на голове юной девушки. Не было в мире ничего слаще фруктов и ягод, выращенных в бесчисленных алуштинских садах, орошаемых сбегавшей с гор прозрачной ключевой водой. Не было в мире ничего вкуснее форели, чем та, что размножалась в прозрачных алуштинских реках, вода в которых, как говорили мудрые люди, была целебной, и могла излечить от многих болезней. Все в городе: и люди, и животные, радовались обилию прозрачной и свежей воды, которая всегда была главным богатством Алушты, и благодарили Всевышнего за этот щедрый дар, который, как им казалось, никогда не иссякнет, ибо не было в мире причины, кроме, разве что, Конца Света, которая бы лишала город этого ценнейшего дара. Девушки весной на зеленых полянах, одетые в яркие цветные платья, водили среди первоцветов свои хороводы, и пели песни, посвященные сбегающей с гор весенней воде, которая слаще самых изысканных вин, подающихся к столу турецких султанов. Пастухи на высокогорных пастбищах слагали алуштинской воде свои нехитрые гимны, сравнивая ее с наложницами из гарема крымского хана. Невольники на алуштинском рынке, которые бы уже давно умерли от жажды, если бы не целительная сила алуштинской воды, даже будучи закованными в цепи, славили ее, как славит погибающий воин свою далекую родину-мать. Старики в жаркий июльский полдень у подножия вонзающихся в небо минаретов рассказывали друг другу легенды о происхождении алуштинской воды, которая, как они полагали, была не чем иным, как слезами Аллаха, упавшими на каменистую и бесплодную местную землю, и во мгновение ока превратившими ее в цветущий сад. Славили алуштинскую воду и люди, и звери, и птицы, и даже рыбы в реках и в море, понимая, что дороже она любых иных даров, дороже золота, серебра и драгоценных каменьев, потому что и золото, и серебро, и каменья можно приобрести тяжкой работой, или удачным набегом, а приобрести такой дар, как воду, можно только лишь милостью Бога. Но, пожалуй, еще ценнее, чем реки, ручьи, и сбегающая с небес дождевая вода, были семь алуштинских колодцев: широких, выложенных древними, замшелыми от времена камнями, и уходящих, как рассказывали старые люди, к самому центру земли. На семи холмах располагался город Алушта, и у подножия каждого из холмов был свой колодец, который орошал находящиеся рядом сады и поил местных жителей, а также проходящих мимо путников: воинов, паломников и захваченных в набегах пленников. Даже в самую страшную засуху, когда озера и реки пересыхали, и было видно растрескавшееся, высохшее под безжалостным солнцем дно, колодцы оставалась полными до краев, а вода в них была такая холодная, словно ее только что зачерпнули из самой глубокой и неприступной пещеры Крыма. Семь алуштинсках колодцев веками были самым главным городским сокровищем, и не раз спасали местных жителей, а также животных, растения и птиц от неминуемой смерти. Плюнуть в колодец означало неминуемую смерть для того, кто это сделал. Колодцы были хранителями жизни в Алуште, и даже пришлые орды захватчиков, которые время от времени вторгалась в Крым, и разрушали алуштинскую цитадель – крепость Алустон, – не смели покушаться на эти хранилища пресной воды, ибо понимали, что сами зависят от них не меньше, чем местные жители.