Черная Завеса

Ник гадал, может ли она правда быть матерью Брика.

— Существ? — Вирджиния взмахнула рукой. — Каких же существ, по-твоему, я приглашаю сюда… — её глаза и голос сделались твёрдыми как стекло. — … Вампир?

Ник моргнул.

Она знала, кто он.

По крайней мере, она знала, кем он являлся.

Может, он сейчас на самом деле говорил с Бриком?

Или с чем-то намного более тёмным?

Она улыбнулась Нику, и всё её лицо сделалось излишне радостным.

— Если ты говоришь о ритуалах, они не только для него, — пренебрежительно сказала она. Улыбнувшись, она притворно погрозила ему пальчиком. — Мой Армель милый, но с его стороны будет такой жадностью единолично пожать плоды моей усердной работы. Нет, мой дорогой, милый вампир… это не только для Армеля. Это для всех нас. Для всей семьи. Но нам, само собой, надо было дождаться его возвращения. Его надо просветить, прежде чем он полностью примкнёт к нам.

— А мужа ты тоже просветила? — Декс с отвращением в голосе показал на косу. — Это его кровь на лезвии? Не говоря уж про твою одежду.

Женщина рассмеялась, прижав к животу окровавленную ладонь.

— Моего Дениса? Вы думаете, я убила моего Дениса? — она рассмеялась над Декстером, и в её голубых глазах сверкал лихорадочный триумф. — Денис — мой самый преданный муж. Мой самый верный слуга. Я буду защищать его ценой своей жизни… всего, что у меня есть… я буду защищать его даже от своего сына. Мы с Денисом едины. Наши души едины. Мы едины духом. Мы никогда не разлучимся. Никогда.

Её слова вызвали у Ника очередные нервные мурашки.

Он открыл рот, собираясь задать больше вопросов об её сыне…

…и тут в комнату вошёл мужчина с золотисто-каштановыми волосами и очень знакомой внешностью.

Глава 19. Сын

Несколько долгих секунд Ник мог лишь смотреть на него.

Он говорил себе, что знает, кем были Вирджиния и Денис. Он говорил себе, что знает, кем они приходились Брику. Но всё равно он был шокирован, увидев Брика, который явно был человеком.

Человеческая версия вампирского короля обвела взглядом комнату.

Проследив за его взглядом, Ник тоже впервые осмотрелся.

Помещение напоминало гробницу.

А может, нечто близкое к мрачной церкви.

Голые стены, покрашенные в чёрный цвет. Заколоченные досками окна, также закрашенные, чтобы не пропускать ни капли света. Тёмный пол, на котором белым мелом нарисованы пугающие символы. Ник до сих пор никогда не верил в магию как таковую. Это не особенно поменялось, когда он узнал о существовании видящих, и даже когда Блэк превращался в дракона, а Мири исчезала и появлялась без предупреждения.

Не думая об этом сознательно, Ник в глубине души полагал, что у большинства этих вещей есть научное объяснение. Некоторые эти объяснения могут быть странными, да. Некоторые могут быть несколько эзотерическими или метафизическими.

Но это на самом деле не магия.

Это не такая магия, которая пугала Энджел в детстве.

В старших классах Энджел рассказывала Нику о ритуалах, которые она видела, и о вещах, о которых она слышала в Луизиане. Она очень подробно описывала книги и травы «тётушки», которая верила в «старую версию» семейной религии. Та же тётушка считала, что её ручной ворон — некий посланник из иного мира, а также что она умеет поднимать зомби из мертвецов, призывать вампиров, вызывать мстительных духов, чтобы забирать плоть её врагов.

Ник посчитал, что это во многом не страннее любой другой религии.

Возможно, тут немало мёртвых кур и мёртвых коз, и это пугало маленького ребёнка, который не мог воспринимать такие вещи в культурном контексте, но наверняка странность там такая же.

В конце концов, христианство тоже бывало довольно кровавым.

Такое можно сказать почти про все религии.

Но он задавался вопросами относительно той части про вампиров.

Особенно сейчас.

Стоявший рядом сын заговорил.

Услышав человеческую версию этого голоса, Ник едва не выпрыгнул из собственной шкуры.

— Во имя Божьего огня… что ты творишь, мама? Ты хочешь нас всех в могилу свести? У тебя вообще не осталось рассудка?

Ник, Декс и Кико все уставились на него.

Взгляд его голубых глаз не отрывался от окровавленной косы в центре нарисованного круга, обрамлённой как центр какой-то извращённой композиции. Полные губы Армеля скривились, лицо потемнело от пыли и лёгкой щетины. Его мускулистое тело сдвинулось, и он уставился на неё со смесью жалости, раздражения, страха, отвращения и чего-то вроде обречённости.

Ник не мог оторвать взгляда от человеческого лица своего прародителя.

Он не мог не таращиться на него.

Ник прикинул, что ему было около 21–22 лет.

Может, ему даже около девятнадцати, если он быстро возмужал из-за тяжелой работы или просто из-за генетики. А может, ему уже исполнилось двадцать восемь.

Его лоб блестел от пота даже посреди ночи. От этого густые золотисто-каштановые волосы льнули прядями к его щекам и шее, выбиваясь из хвостика. Он был одет в фермерскую одежду — возможно, качеством получше среднего, но эта одежда определённо видела немало работы под открытым небом.

Ткань покрылась пятнами, запачкалась грязью и травой, местами порвалась.

Ник видел и чуял кровь.