Черная жемчужина раздора

– Медики не смогли докопаться до истинной причины смерти первой невестки, посчитали ее умершей от инфаркта, а вымогатель знает правду об отравлении, – отбила я подачу.

– Хорошо, – согласился Михаил Львович, – пусть так. Шантажист прислал написанную от руки депешу. Давайте предположим, что убийца Кати один из Головиных. Тогда ему надо изо всех сил удерживать остальных от похода к вам. В голове преступника сидит мысль: вдруг Татьяна, начав расследование, поймет, что смерть Катерины насильственная. Но троица является к вам в полном составе, единодушно просит доказать, что Катя умерла из-за пищевой распущенности. И нервничают все. Хотя, как я уже говорил, изобразить волнение не так уж сложно.

– Вы думаете… – начала я.

– … что у Головиных есть скелет в шкафу, – подхватил Димон. – Но они хотят, чтобы мы нашли вымогателя! Нелогично. Он же сразу расскажет, в чем дело.

– Ангел мой, – напомнил Михаил, – они не желают найти анонимщика, им надо только доказать, что Катя умерла из-за вульгарного обжорства. Своими зубами себе могилу вырыла. В семье есть тайна. Неприятная. Ее демонстрация всему миру может больно щелкнуть по репутации Головиных. Возможно, секрет как-то связан с первой женой повара-телеведущего. Как? Не знаю. Зачем им доказательства естественной смерти Екатерины? Не понимаю. Не удивлюсь, если письмецо составила сама Мария Алексеевна. И еще… Послание кажется мне странным. Пока не могу понять, что в нем не так.

– Надо попросить у них образцы почерка. Хотя это я ступил, – протянул Коробков и взял нечто похожее на ручку, – объясняю. Видите? У меня в руке компьютерное перо. Купив определенную модель ноутбука или планшета, можно писать на нем, как на бумаге с помощью этого устройства. Смотрите.

Димон быстро поводил стилом по экрану.

– Читайте!

– «Пошла муха на базар и купила самовар», – озвучила я. – Ну и почерк у тебя.

– Неразборчивость почерка говорит о незаурядном уме и быстроте мысли, – улыбнулся Михаил Львович, – человек отлично знает, что ему надо написать, спешит все изложить, от этого и буквы пляшут.

– Сейчас мои каракули исправятся, – пообещал Коробок, – айн, цвай, драй, битте!

– Ого! – удивилась я. – Теперь просто пропись.

Димон погладил ноутбук.

– Он может все, главное, загрузить нужную программу, написал от руки, изменил почерк, и вперед.

– У этого устройства безграничные возможности, – согласился Михаил, – наверное, оно пока нам всего не показало, еще будут потрясения, когда мы поймем, какого монстра в свою жизнь впустили.

– Монстра? – обиделся Димон. – Да компьютер…

Чернов прижал ладони к груди.

– Простите, простите. Тема человек и интернет очень интересна. Чем для нас является компьютер? Как он демонстрирует нашу сущность? Не выпустил ли Стив Джобс с командой дьявола в этот мир? Или, может, гаджеты-девайсы наши спасители? Все это будоражит ум. Но у нас другая тема для беседы. Что вас побудило заговорить о рукописном тексте?

– Мы обсуждали записку шантажиста, – подсказала я.

– Так она напечатана на небольшом листе размером с открытку, очевидно, тоже с применением компьютера, – проговорил Чернов.

Я уперлась взглядом в экран. Димон посмотрел туда же.

– Мяу, – раздалось в тишине.

Клеопатра Маркизетовна абсолютно бесшумно прошла в переговорную и сейчас опять восседала на стуле, положив лапы на стол. И тут у Михаила Львовича зазвонил телефон. Психолог вытащил мобильный из кармана и со словами:

– Прошу меня простить, отлучусь на пару минут, – вышел из комнаты.

– Текст напечатан, – повторил Димон, – не помню, чтобы я так когда-нибудь облажался. С чего меня понесло про стилус говорить? Может, Михаил гипнотизер? Энеки-бенеки ели вареники, засыпай, Дима, и во сне неси чушь?

– Тише, – шепнула я.

– Мы тут одни, можно говорить спокойно, – сказал Димон.

Я показала глазами на кошку.

– Про нее забыл?

– Ой, да ладно, она ничего не понимает, – отмахнулся Коробков. – Эй, киса, хочешь кофе? Со сливочками.

Клеопатра Маркизетовна склонила голову набок.

– Нет!

Димон, который направился к кофемашине, подпрыгнул, обернулся и рассмеялся.

– Тань, ты здорово имитируешь кошачью речь. «Неет!» Круто.

– Это она, – прошептала я.

– Кто? – начал оглядываться Коробков.

Я показала пальцем на кошку.

– Танюш, не сходи с ума, – расхохотался Димон, – коты не умеют говорить.

– Умеют, – возразила Клеопатра Маркизетовна.

Коробок разинул рот, а у меня в один миг зачесалось все тело. И тут вернулся Чернов.

– Танечка, нам пора ехать к магу, я спускаюсь на парковку, догоняйте. Клеопатра Маркизетовна, прошу вас проследовать со мной. Никак не пойму, что меня смущает в открытке?

Кошка спрыгнула со стула, странная пара удалилась.

Я встала, Димон подошел ко мне и взял за плечи.

– Тань, вспомни, в каких переделках мы с тобой побывали. И что?

– Ничего, – вздохнула я, – мы бессмертные горцы.

Коробков обнял меня:

– Неужели спасуем перед кошкой?

– Она говорит как человек, а ты сегодня в присутствии Михаила Львовича забыл, что записка была напечатана, – промямлила я.

Димон прижал меня к своей груди: