Черная жемчужина раздора

– Хуже, – поморщилась Марина, – красавчика нашли в таборе таких же, как и он, бездельников-подростков. Денег на приличный наркотик у них не было. Красиво звучит, да? Приличный наркотик. И чем они занимались? Грабили аптеки. Выбирали те, где одна женщина за прилавком, других сотрудников нет. Оденут кого-нибудь из своей стаи поприличнее, умоют, причешут, типа хороший мальчик из бедной семьи. Парнишка попросит лекарство, которое без рецепта дают, провизор уйдет за ним в подсобку, и тут влетает вся банда, запирает фармацевта в комнатушке, хватает все, что под руки попало, и удирает. Дома они все, что сперли, бросали в одну кастрюлю, ждали, пока таблетки в содержимом ампул растворятся, и давай колоться.

– Когда мать отвезла Архипа в клинику, там стали расспрашивать, что он употреблял, брат ответил коротко: «Все. Названий не помню, что попалось, то и гоняли по вене». Мама деньги, что копила на новую квартиру, за лечение деточки угрохала, – пожаловалась Марина. – Через год после побега он опять в гимназию пошел, каждый день скандалил: «Одноклассники мелкие, надо мной смеются».

Ира отвернулась к окну.

– У нас тогда избушка в Шихове была, мы с Ирой в сельскую школу ходили. Мать у местной элиты, госпожи Головиной, работала. Та ремонт особняка затеяла, надо было все отмывать, участок в порядок приводить. И у других грязь убирала.

– Значит, вы знакомы с Марией Алексеевной и Игорем? – уточнила я.

– Да, – хором ответили сестры.

– Очень приятные люди, – сказала Марина, – хозяйка добрая, воспитанная, всегда регулярно платила, никогда денег не задерживала. Мама себя счастливой чувствовала: Архип не колется, в школе тройки получает, сама она достаточно зарабатывает, чтобы себя и сыночка содержать, а девчонки перебьются. Мне повезло, что в Шихове жила, я там с Эдуардом познакомилась, у нас любовь загорелась. Вам никогда не догадаться, что будущая теща заявила жениху, когда тот, как принято у нормальных людей, явился к ней с букетом просить руки дочери!

Ирина решила дополнить рассказ сестры:

– Представьте, вы живете в избе-развалюхе, моете тем, кто не стеснен в деньгах, полы. У вас две нормальные дочки, а сын идиот, лентяй, балбес. Девочки девять классов окончили, поступили в училище, станут медсестрами, учатся прилежно, да еще работают санитарками. Парень ничего не делает, ваньку валяет. Убогую конуру в Москве, которая от родителей досталась, вы за копейки сдаете. В столице не живете, в деревне дешевле. И тут к одной из дочек сватается молодой мужчина. Он искренне влюблен, обеспечен, владеет небольшим бизнесом, но определенно пойдет в гору. Не пьет, не курит, имеет трешку в Москве, приличный дом в Шихове. Все это ему родители в наследство оставили. И учтите, Эдик сирота. Ни свекра, ни свекрови у дочери не будет. Что вы ему скажете, когда он букет вам протянет со словами: «Прошу руки Марины»?

Вопрос определенно адресовался мне, поэтому я ответила:

– Совет да любовь. Очень рада за вас.

– Нормальная реакция любящей матери, – хмыкнула Ирина. – А наша закричала: «Нет, нет! Я совсем больная, наверное, скоро умру. Кто тогда присмотрит за Архипушкой? Вы, сестры, обязаны ухаживать за братом, у него слабое здоровье».

Марина рассмеялась:

– Эдик растерялся и ушел. Я схватила сумку и за ним. На следующий день мы подали заявление в загс. Мне за пару дней до этого восемнадцать исполнилось, никто не мог запретить вступить в брак.

Глава 28

– Некоторое время Эдик не хотел даже слышать про Валерию Васильевну, – призналась Ира, – потом успокоился, стал помогать теще. Сделал ремонт в московской квартире, привел в божеский вид дом в Шихове, давал ей денег, просил не ходить по людям с тряпкой.

– Мать жила в Шихове, брат с ней, – вздохнула Марина, – у Архипа начались странности. Первой на них Ирина внимание обратила. Мать ничего не замечала. Я же считала поведение брата следствием дурного воспитания. Одна Ира заподозрила неладное. Сидим в субботу вечером на веранде, пьем чай. Погода прекрасная, на столе десерт. Разговоров серьезных не ведем, никаких проблем не обсуждаем. Просто идет треп о погоде, о каком-то сериале… Вдруг Архип вскакивает, чашку на пол швыряет, кричит: «Меня никто не уважает, все ненавидят», и убегает.

– Потом дело совсем плохо стало, – вздохнула Ира, – брат скандал устраивал по любому поводу. Утром глянет в окно, как заорет: «…! …! Дождь! Это вы его нарочно устроили». Я сразу поняла: он болен. Сказала Марине, что Архипа надо психиатру показать, но она отмахнулась:

– Он нарочно так себя ведет, мать его избаловала.

Я к маме, а та скандал устроила:

– Не смей про Архипушку гадости говорить.

Дома вообще стало невыносимо! Изба маленькая. Спрятаться негде. Ад. А потом брат во дворе упал, ноги у него парализовало.