Черняев 1984

Однако, он «осел»: Что вы обижаетесь? Я же объективно сужу. Я уверен, что это не годится. Вы не можете пожаловаться на мое отношение к вам (видимо, намек на то, что благодаря ему я кандидат в члены ЦК и имею Орден Ленина, а также кабанчиков, которых он мне шлет по праздникам (с охоты) и которые в большинстве сгнивают на балконе).

Вот такой разговор, после которого мне вновь захотелось на все плюнуть и уйти на пенсию, противно на работу ходить.

Ничтожество он все-таки. Уж хотя бы по такому факту. Звонит сегодня утром: «Я вечером надиктовал кое-что для доклада. Сейчас перепечатывают, вам принесут, посмотрите, используйте, что найдете нужным». Приносят - 21 страница статейного текста, копия с листа явно не нашего формата. Ребята сразу определили - правдинский. А когда стали читать, на 9 стр. в скобках, поясняя термин - авторская пометка «Ю.Ж.», т.е. Юрий Жуков.

За кого же он берет нас, меня, консультантов, если полагает, что мы не осмелимся «догадаться», что он, Пономарев, за один вечер неспособен продиктовать даже абзаца в подобном стиле и подобного текста, со ссылками на немецкие и американские газеты, на разные книги и проч.!? Да он даже и не прочел этот текст!

И подобное - почти в 80 лет, в должности Секретаря ЦК и кандидата в члены Политбюро! Несчастная наша партия, которая держит в руководстве (сколько лет!) таких вот тщеславных пигмеев.

30 апреля 84 г.

С 19 по 26 апреля были на даче Горького. Ностальгия. Причастность к чему-то устойчивому, хотя и давно ушедшему. Горький и собственная (сравнительная) молодость. Впервые туда попал в 1967 году. И остальные примерно так же, не у одного меня эти чувства.

Нас было десятеро. Из них работающих - 3-4 человека. Довольно дружно соорудили то, что нужно Пономареву. Ему понравилось с первого предъявления (т.е. он уже считал это самим собой сделанное, а иначе всегда слабо).Вечером смотрели фильмы: «Дождь в пустом городе», «Летаргия», «Детский сад», «Допрос» и особенно «Чучело» с дочкой А. Пугачевой в главной роли - от последнего я испытал просто потрясение и испугался за внука, который пойдет в такую примерно среду - в современную школу. Все фильмы - настоящее искусство, памятники нашего времени, смурного и пока безнадежного.

Черненко собирал Программную комиссию и сказал очень умную, мудрую речь: большое его достоинство, что слушает и внимает умным советникам и, наверно, (в отличие от Пономарева) не пытается их учить, как держать перо в руках, доверяет их уму, знаниям, умению, их партийности и добрым намерениям в отношении страны.

А наш Пономарев (по отзывам Арбатова, Загладина, Брутенца, которые были на комиссии) выглядел странно и нелепо. Уже одним тем, что представил (загоняв всех при этом) проект текста Программы до того, как сам главный его Пекарь не высказался, как он собирается печь и какой пирог. И еще усугубил нелепость своего положения, произнеся все то, что ему наготовил Пышков и что нам с Загладиным так и не удалось поломать, т.е. фактически «содоклад» к речи Черненко с позициями, которые хоть и не «расходились», но выглядели убогими по сравнению с тем, что было сказано в речи. Получилось и претенциозно, и жалко, и неуместно.

Но его и поставили на место: если до этого он был бригадиром рабочей группы по всему тексту, то теперь вся внутренняя часть поручена Горбачеву, а международная пополам

- Пономареву и Русакову.

Созданы две рабочие группы: внутренняя - Косолапов, Стукалин, Печенев; внешняя

- Александров, Загладин, Рахманин. К ним будет добавлено еще 5 человек. И они должны к Октябрю представить свои раздельные проекты.

Арбатов учуял, что его оттерли и сбегал к Горбачеву: напросился во внутреннюю

группу.

Вернувшись с дачи Горького, продолжаем вылизывать текст для Б.Н.’а - к 4-ому съедутся редакторы комгазет. Любопытный эпизод: больше всех замечаний и исправлений прислал Александров с ехидной записочкой Б.Н.’у, а предварительно позвонил мне. Почти все его вычеркивания попадают на куски и абзацы, навязанные нам Пономаревым или присланные в виде «своих» диктовок, принадлежащих всяким «Жуковым» и «Хавинсонам». Особенно же мне пришлось по душе, что он высмеял и вычеркнул все хлесткие залихватские словечки и обороты речи - любимые игрушки Пономарева, по которым он судит о «теоретическом» уровне текста. (приписками на полях: «надо, мол, достойнее, не размениваться на дешевку дюжинной пропаганды»)

Но нашему все это - как с гуся вода, хотя вроде бы готов «прислушаться».

29 апреля был внеочередной Секретариат. Ничего особенного. Опять любовался я Горбачевым: живой, мгновенно реагирует и вместе с тем видно, что готовится, компетентный, уверенный, четкий, умеет ухватить самую суть вопроса, отличить болтовню от дела, найти выход, указать практические меры, приструнить и даже пригрозить, когда - безнадежно. Веселый и с характером. Словом, есть у нас «смена».