Черняев 1984

Итак: много ждали от Андропова. Ждали не напрасно. Еще бы ему год-два, и он чего-нибудь добился бы. Но. А теперь вот сижу и жду - кто вместо него и как пойдет? Впрочем, формально все будет так, как начато при нем. Но у нас ведь очень много зависит от личных черт, от образа мысли и настроений, симпатий и антипатий лидера. При нынешнем переходе это будет сказываться гораздо сильнее, чем при «смене лидера» после Ленина, после Сталина, после Хрущева. Брежнев создал традицию «личной власти». После него, например, личный авторитет Андропова, как единоличного руководителя страны, не подвергался ни малейшему сомнению (если не считать страхов со стороны некоторых интеллигентов и слишком уж «осведомленных» аппаратчиков насчет претензий Черненко. Я убежден, что этих претензий не было).

И на этот раз так произойдет: кого изберут, тому на другой день и будут беспрекословно подчиняться. И уже через неделю-другую наряду с решениями «последующих Пленумов» будем выполнять «указания товарища...(?!)».

Все-таки я не теряю еще надежды, что изберут (вернее уже «избрали» - на ПБ, завтра на Пленуме лишь санкционирование) - Горбачева. Намек сегодня получен: Джавад сообщил, что во время совещания у Загладина, ему позвонили от Горбачева и просили придти в такой- то час для какого-то дела.

Возможно речь идет о «слове» с Мавзолея, может быть, о выступлении на завтрашнем Пленуме. И то и другое, если это так, обнадеживает.

14 февраля 84 г.

Чуда не произошло. Избран Черненко. На Пленум я поехал, хотя по-прежнему болен и, видимо, сильно.

Пленум почему-то опять в Свердловском зале. И, следовательно, опять надо было за полтора часа занимать место. Провинциальная элита уже наполовину заполняла зал. И все как обычно: целовались, громко обменивались приветствиями, делились «новостями» - о снеге, о погоде, о видах на урожай, словом, шел «партийный толк» людей, чувствующих себя хозяевами жизни. В этой разноголосице я не услышал ни разу упоминаний имени Андропова или разговора о «событии». К половине 11 -го зал уже был полон. Бродили только опоздавшие одиночки в поисках, куда бы приткнуться, в том числе бывший управляющий делами Павлов, которому теперь уже не было уготовано «своего» места, бывший помощник Генсека Цуканов, Голиков и т.п.

Минут через двадцать зал смолк. Началось ожидание. Причем, с каждой минутой напряжение нарастало, атмосфера будто наполнялась электричеством. За пять минут до одиннадцати в зал сбоку вошли как обычно кандидаты в члены ПБ и секретари, и как обычно

- впереди Пономарев (вечный первый среди вторых). На этот раз, правда, они неприветствовали бодренько всех близсидящих, не тянули к ним руки в демократическом порыве слияния с массой цековцев.

Напряжение достигло кульминации. Все взоры (и шеи) - в сторону левой двери за сценой - вход в президиум. «Кто первый?!»

Ровно в одиннадцать в проеме двери показалась голова Черненко. За ним Тихонов, Громыко, Устинов, Горбачев и др.

Зал отреагировал молчанием. Никто не встал, как это было, когда, помнится, вошел Андропов на Пленуме, после смерти Брежнева. Уселся президиум. Горбачев рядом с Черненко. Еще ничего не ясно.

Черненко приподнялся и, низко склонившись над лежавшей на столе бумажкой, стал тихо астматическим голосом быстро говорить какие-то слова о покойном. Потом - о том, что прибыло абсолютное большинство и что можно открывать. Затем - что в повестке дня один вопрос - об избрании Генерального секретаря. Возражений и дополнений не последовало. Он предоставил слово Тихонову.

Тихонов спустился к ораторской трибуне и стал довольно длинно говорить о покойном и о задачах партии - продолжить начатое при нем.

Напряжение не ослабевало. Неясность сохранялась. И вот, наконец, он произносит: ПБ обсудило. поручило мне. предложить на рассмотрение Пленума кандидатуру Черненко.

Прошло несколько секунд, прежде чем произошла «разрядка» - в виде слабых, формальных и очень непродолжительных аплодисментов. (Помню, какой взрыв оваций произошел на ноябрьском Пленуме 1982 года,. когда Генсеком предложил тот же Черненко избрать Андропова. И, увы, не только я это помню!) Разочарование мгновенно пронзило зал и еще сильнее приглушило атмосферу.

Тихонов продолжал характеризовать кандидатуру: Черненко мгновенно стал и неутомимым борцом, и выдающимся деятелем, и проч. - почти все то, что эти дни было непременными атрибутами усопшего.

Тихонова проводили без аплодисментов. Я смотрел на членов президиума и мне чудилось смущение на их лицах. Будто они угрызались за то, что не оправдали ожиданий членов Пленума, да и массы партии, народа. Потому что, с кем ни поговоришь в эти дни, у всех на устах был Г орбачев. И не хотели, и с неприязнью думали о том, что станет Черненко.

Потом встал Горбачев и провел голосование. Единогласно.

Потом он же дал слово «Генеральному секретарю Центрального Комитета». Нудно, скучно, длинно тот говорил. В общем правильные вещи - поскольку это было повторением формул, слов, задач и идей, появившихся при Андропове. Ничего своего, кроме унылой манеры читать скороговоркой, иногда перевирая фразы.