Черняховского, 4-А

— Ничего, ничего, — ответил парень, видимо уловив в её голосе колебания по поводу того, не слишком ли она злоупотребляет его великодушием. — Я приду.

— Ни в коем случае! — крикнула Лина. — Вы что, с ума сошли?

— Ладно, ладно, — снисходительно сказал парень. — Чего кричать, всё равно приду, комната сто восемьдесят семь, я знаю. Поужинаем, чего такого?

— Прошу вас, не надо, — сказала Лина.

Но парень уже повернулся на высоких каблуках и мимо украшенного галунами швейцара прошёл к двери, красивый и изящный в своём чёрном костюме и чёрных ботинках. Анкетные данные Лины его не обескуражили.

Чушь какая, думала Лина, подымаясь на третий этаж. И ведь не шутит, это видно. Влюбился, что ли? Ненормальный просто…

Настроение было испорчено, но утешала не лишённая приятности мысль: в самом деле, почему она, женщина в самом, как говорится, соку, не может понравиться красивому молодому человеку? Ещё как может… Не все же кидаются на старух. Как некоторые…

Первое, что Лина сделала, войдя в номер, это заперла дверь. Она не думала, конечно, что парень действительно заявится, — так, разговоры одни, фанфаронство, собственного изготовления миф о своей непобедимости. Но, всё же, чем чёрт не шутит?.. Лина медленно, с удовольствием, как новосёл, устраивалась в малоуютной комнатке со скрипучим шкафом, ещё более скрипучей кроватью и треснутым умывальником. Развесила платья, разложила на полках туалетные принадлежности, вымыла желтоватый графин, подвинула стол к окну, поставила иначе стулья, забралась на подоконник и получше прикрепила занавеску… Интересно, кто придумал это дурацкое сооружение по принципу монорельсовой дороги? Крючки не двигаются, всё время застревают, материя срывается…

В дверь постучали.

— Сейчас! — крикнула Лина и не слишком легко спрыгнула на пол. — Кто там?

— Это я, — сказал мужской голос.

— Кто «я»?

— Я, Алан.

— Какой Алан?

— Ну что, не знаешь? — сказали за дверью. — С которым сюда ехала. От вокзала… Открой.

— Я же сказала вам… — Лина побледнела — так разозлилась. — Я же сказала, что никуда не пойду.

Надо же, пришёл! Она забыла и думать о нём, ей так уже сделалось хорошо и спокойно, как давно не было.

— Почему не пойдёшь? — голос недавнего благодетеля звучал раздражённо. — Открой, говорю…

— Уйдите, — раздельно сказала Лина. — Или я позвоню дежурной.

— Строит из себя, — сказал Алан. — Открой, ну! Ужинать пойдём. В ресторан… Приглашаю ведь. У нас так гости не поступают. Надо уважать…

При всём своём возмущении Лина не могла не заметить некоторой комичной трогательности ситуации. Мужественный кавалер силком заставляет даму своего сердца принимать пищу… Как житель Севера — переспать с его женой… Так сказать, апофеоз гостеприимства, квинтэссенция рыцарских чувств… Она хотела уже открыть дверь и лицом к лицу объяснить этому чудаку всю нелепость его притязаний, когда услышала:

— Ну пойдём же. Плохо не будет. Слышишь?

Слова и тон, каким они были сказаны, словно схватили Лину за руку и удержали. Она снова разозлилась, даже отошла к окну, чтобы подальше быть от этого типа, от его разговоров, И крикнула оттуда:

— Не хочу с вами говорить! Сейчас же уходите!

— Ну, ладно, — с угрозой произнесли из-за двери. — Пожалеешь.

По коридору простучали удаляющиеся шаги.

Лина растерянно прошлась по комнате. Радостное настроение новосёлки улетучилось без следа. Сейчас от стола к умывальнику и обратно мерила шагами комнату усталая и напуганная не очень молодая женщина. Женщина из коммунальной квартиры, замордованная соседями и не решающаяся выйти даже на кухню.

Довольно долго не проходило у Лины это ощущение. Оно не давало читать, сидеть, лежать. Лина слонялась по комнате, стояла у окна, глядела на пустой, тёмный гостиничный двор, на большие ярко освещённые окна противоположного корпуса. Лишь когда оттуда послышалась мелодия «ТбилисС», наполнившая окрестности, Лина поняла, что там ресторан — видимо, тот самый, из-за которого она подвергается такой длительной осаде. И, быть может, этот настойчивый Алан сидит сейчас за столиком, смотрит на её окно, жуёт шашлык и строит новые планы… Лина поёжилась, отошла в другой конец комнаты. Зазвонил телефон. Она не сразу сняла трубку: мысль о том, что кто-то здесь может звонить ей, была слишком непривычна.

— …Да? — сказала Лина.

— Сто восемьдесят седьмой?! — раздался в трубке громкий голос, будто говорили рядом, в комнате. — Девушка, это я. Выходите, я у входа, столик уже занял, музыка играет… А?

— Я не пойду, — устало сказала Лина. — Что вы пристали? Нельзя же так… До свиданья.

Она положила трубку, и сейчас же снова раздался звонок.

— Да? — сказала Лина, надеясь на чудо: что звонит дежурная по этажу, или просто ошиблись номером.

Чуда не произошло.

— Ну, что же, ещё не вышла? — прокричал голос Алана. — Давай, я жду! ФитчЗн стынет.

Нет, это просто издевательство, подумала Лина, с отвращением кладя трубку. Что он, сумасшедший, что ли, или пьяный в дым?