Черниговское княжество X–XIII вв.

Термин «Севера» для обозначения территории, прилегающей к Десне и Сейму, часто применялся наравне с термином «Северская земля» еще в летописании XVI–XVII вв. и посольских книгах[140]. Распространен он и в украинских источниках XVII в., причем в «Летописи Самовидца» употребляется только «Сѣверъ»[141]. Интересно, что Лазарь Баранович, архиепископ Черниговский (1657–1693 гг.), в подражание патриарху «всея Руси» титулуется «милостью божию православный архиепископ Черниговский, Новгородский и всего Севера»[142]. Следует также иметь в виду и указанную Б. А. Рыбаковым надпись «Severia» на иностранных картах России XVI–XVII вв.[143] В начале XVII в. встречается даже термин «северяне», утративший, конечно, свое племенное содержание. Этим термином названы в посольском донесении войска И. И. Болотникова[144].

Объяснение племенного названия «севера», стоящего несколько особняком в ряду полян, кривичей, бужан и др., по созвучию со стороной света неудовлетворительно[145]. Другие объяснения, как показал X. Ловмяньский, также неубедительны[146].

Наиболее приемлемым представляется объяснение этого термина, данное B. В. Седовым, который, отмечая, что славяне в процессе расселения застали в области днепровского Левобережья балтское (к северу от Десны и Сейма) и ираноязычное (к югу от них) население, считает этот термин иранским по происхождению. Исследования лингвистов показали, что слово «север», как и гидронимы этого района Сев и Сава, может восходить к иранскому «seu» — «черный»[147]. В. В. Седов поддерживает это мнение лингвистов, анализируя археологический и антропологический материал, подтверждающий наличие ираноязычного субстрата на территории северян XI–XII вв.[148] Он считает, что в V–VII вв. днепровское лесостепное Левобережье было занято и ираноязычными (сармато-аланскими) племенами, значительная часть которых была вытеснена славянами в бассейн Дона в самом начале VIII в.[149]

Это заключение позволяет считать, что племенной союз левобережных славян, сложившийся на основной территории распространения романской культуры VIII–Х вв.[150], получил наименование «северо» по дославянскому названию местности, заселенной носителями этой культуры. Некоторые племенные союзы славян (древляне, поляне, дреговичи и др.), как известно, получили наименование по названию местности («прозвашася имены своими, гдѣ сѣдше на котором мѣстѣ»[151]). Отличие в данном случае лишь в том, что это иноязычное, древнее название местности, сохранившее свой отличительный характер от других племенных названий (север, севера, а не северяне). Длительное, до конца XVII в., бытование этого географического термина на изучаемой территории, устойчивость его, несмотря на то, что северяне утратили свои этнографические особенности ранее большинства других племен, свидетельствуют в пользу приведенного мнения.

Поляне, западные и восточные северяне

А. Н. Насонов считал, что первоначальным ядром Черниговского княжества было междуречье нежней Десны и Днепра, являвшегося, по его мнению, северянским.

Не принимая мнения Б. А. Рыбакова о существовании полян на Левобережье, А. Н. Насонов, однако, учитывал отмеченное там Б. А. Рыбаковым наличие двух обрядов погребения и по отношению к населению территории, лежащей к востоку от Десны, применял термин «восточные северяне»[152]. Основываясь на известии Повести временных лет под 1024 г., указывающем «сѣвер» в «челе» полка Мстислава Владимировича Черниговского в сражении при Листвене, А. Н. Насонов связывал северян с Черниговом, считая, что отвести показания этого текста можно лишь в случае, «если бы нашлись археологические данные о том, что в Чернигове жили поляне или какое-либо другое племя»[153]. Исследования И. П. Русановой показали, что в Х–ХII вв. правобережная территория полян и левобережная территория лесостепи вплоть до устья Сейма являлись единой областью с однородным населением, с полным тождеством погребального обряда и инвентаря погребений[154]. Если не для всего X в., то для второй его половины это не вызывает сомнения. И. П. Русановой отмечено также, что пределы указанного единства археологического материала на левом берегу Днепра почти полностью совпадают с границами «Русской земли», выявленными А. Н. Насоновым на основании анализа летописных известий[155].