Черниговское княжество X–XIII вв.

Историко-географический аспект исследования проблем феодальной раздробленности в Северо-Восточной Руси является одним из важнейших и сложных в изучении формирования русской народности и ее государства, консолидировавшегося вокруг Москвы. При этом значительное место принадлежит вопросам локализации древних населенных пунктов, так как определение границ древнерусских княжеств исходит в первую очередь из «привязки» географической номенклатуры наших древнейших письменных источников к археологическим памятникам путем определения района нахождения древнего поселения и посредством выявления основных промежуточных звеньев этой связи по поздним источникам, несущим достаточную географическую информацию. Юго-западная половина современной Московской области в XII — первой трети XIII в. была местом соприкосновения крупнейших государственных образований Руси: Ростово-Суздальской, Новгородской, Смоленской, Черниговской земель, а также менее сильного Рязанского княжества. Границы были в основном определены отечественными историками уже к концу XIX в., не вызывали значительных сомнений и в несколько уточненном виде были отражены в фундаментальном исследовании А. Н. Насонова[584]. Положение изменилось с конца 60-х годов, когда началась работа над академическим Атласом истории СССР. Выяснилось, что принимавшиеся прежде локализации были сделаны без достаточно строгой методики, нередко лишь по внешнему созвучию названий. К их ревизии обязывал исследователей и значительный опыт изучения древнерусских поселений, накопленный советской археологией. Изображение на исторических картах XII–XIII вв. указанного стыка границ стало проблематичным, так как более половины локализаций древнерусских поселений на его территории вызывает ныне разноречивые суждения (Добрятине), Доброчков, Бобровницы, Путтин, Беницы — 1136 г., Лопасна, Сверилеск — 1175 г.)[585]. В связи с этим следует обратиться к локализации поселений, которые не привлекали достаточного внимания: Голубино, Волочок — 1209 г., Уполозы — 1231 г.

Под 6717 (1209) г. Московский летописный свод 1479 года рассказывает, как, воспользовавшись отсутствием сыновей Всеволода Большое Гнездо, ушедших в поход на новгородцев, рязанские князья Изяслав Владимирович и Михаил Всеволодович пришли к Москве. Не зная, что Всеволодовичи уже вернулись, рязанцы стали «воевати села около Москвы». Всеволод срочно («вборзѣ») послал против них сына Юрия. «Пришедшу же ему на Голубино вечеръ и посла сторожи пытати рати; и бысть ему вѣсть, оже Изяславъ стоитъ на Мерьскѣ, а Кюръ Михаилъ на Литовѣ…» Юрий пошел «черес ночь противу Изяславу на Мерьску, тои бѣ ему напреди, и бывъ на Волочцѣ и оттолѣ ряди сторожевыи полкъ за рѣку Клязму…И в раньню зорю срѣтошяся сторожеве их, и погнаша Юрьевы сторожи Изяславлих…» Юрий, следуя за ними, «приде к рѣцѣ Дрозьднѣ и ту удари на Изяслава, онъ же побѣже… чрес рѣку, и многа дружина истопоша около его». Сражение произошло 26 марта 1209 г. Узнав о нем, бежал и Михаил Всеволодович со своим полком[586].

Из географических ориентиров похода Юрия Всеволодовича хорошо известны: отправной пункт — Владимир, промежуточный — р. Клязьма и цель похода — окрестности Москвы. Мерьска, дважды до этого упоминавшаяся летописью и неоднократно в источниках последующего времени, надежно отождествляется с левым притоком р. Москвы — р. Нерской[587]. Между Клязьмой и верховьем Нерской, почти параллельно последнему (в 17–20 км) течет р. Дрезна, известная по писцовым книгам как Дрозна[588]. По незначительной величине Дрезны нужно полагать, что сражение, в котором рязанцы «истопоша» в реке, происходило в ее низовье, где-то около современного г. Дрезны. Принимая во внимание время года (конец марта) и суток (с вечера до утра), расстояние марша от Голубина до р. Дрозьдны должно быть не менее 25 км и не более 50 км (вполне очевидно, поход был конным). Так как Дрозьдна по отношению к летописным Волочку и Голубину находилась за Клязьмой, последний пункт следует искать на карте между дугами, проведенными из пуансона г. Дрезны в левобережье Клязьмы с радиусами в 25 и 50 км.