Черниговское княжество X–XIII вв.

Летописный рассказ (Лаврентьевский и Симеоновский тексты) не содержит достаточно конкретных указаний ни на расположение этих пунктов, ни на маршруты военных действий, которые нередко дают надежные ориентиры локализации. Ясно лишь то, что Воргол и Рыльск были в одном княжеском владении и неподалеку от них находились слободы Ахмата, откуда исходило опустошение округи Воргола и Рыльска[629]. Рать Ахмата пришла в Воргол («къ городу Варгулу») и уже оттуда вела карательные операции «воююче по всему княжению». Туров упомянут на обратном пути Ахмата: «поидоша от Воргола и пришедше в село в Туровъ… и тако поидоша прочь»[630], т. е. Туров находился ближе к южным границам Курского княжества. Владения Святослава Липовичского располагались неподалеку от ахматовых слобод, так как князь имел возможность внезапно напасть на оставшихся в слободах братьев Ахмата. Притом есть основания думать, что и сами Воронежские леса были достаточно близки для того, чтобы вести «разбойные» (т. е. противозаконные с точки зрения ордынских правителей) действия против баскаковых слобод. Олег Рыльский обвиняет липовического князя в том, что тот бежал в леса для разбоя: «…остал еси в Руси, избывъ в Вороножьскых лесехъ, того деля, что розбити»[631].

Можно предполагать, что в Рыльское княжество рать Ахмата пришла известной в XVI–XVII вв. Свиной дорогой, которая была продолжением Бакаева шляха. Об этом пути сообщает Книга Большому Чертежу: приходили «от Днепра Белгороцкие татаровя на Рыльские и на Карачевские и на Орловские и на Волховские уезды; хаживал Бакай мурза, как не было Польских городов». Эта дорога начиналась бродом «ниже Курска верст с 40, и на той дороге ныне деревни Рыльского уезду»; а «на Свиную дорогу лежит дорога от Днепра Бакаев шлях»[632].

Топонимические ориентиры несколько облегчают поиск Воргола, Воронежского леса и Турова, ибо это довольно редкие топонимы. Единственный ориентир летописного Воргола (вариант Лаврентьевской летописи — Ворогл) в пределах Курского княжества указал архиепископ Филарет Гумилевский — это с. Воргол на правом берегу р. Клевень (правый приток Сейма). Тогда же этот район был обследован Д. Я. Самоквасовым, проводившим здесь у Воргола раскопки древнерусских курганов. Он считал, что «Воргольская волость обозначена 21 городищем»[633]. Городище у с. Воргол (уроч. Вишневая Гора) раскапывалась Д. Т. Березовцом и неоднократно обследовалось другими археологами, отмечавшими наличие древнерусских материалов[634]. Городище стоит недалеко от устья р. Воргол[635]. В настоящее время известен еще только один Воргол — левый приток Сосны, однако эта река протекает в пределах Елецкого княжества и представляет для нас интерес лишь как гидроним-аналог. К сожалению, городище недостаточно изучено[636], неясна и этимология названия. Поэтому локализацию Воргола следует признать условной, хотя и очень вероятной.

Редким топонимом является и Воргольский лес. Ориентир впервые был надежно указан также Филаретом Гумилевским[637]. Это местечко Воронеж, ныне пос. и железнодорожная станция в Шосткинском районе Сумской области (приблизительно в 10 км к югу от Шостки) у истоков р. Осота (правый приток р. Реть, впадающей слева в Десну). Редко встречающиеся топонимы могут служить надежным ориентиром для локализации лесных массивов. Ближайший пример — с. Порохонь или Порохня (от «порохно» — древесная труха) XVIII–XX вв. — бортные Порохонские ухожаи и Парахонский лес XVI–XVII вв. — Порохный лес статьи 6654 (1146) г. Ипатьевской летописи (приблизительно в 75 км к северо-западу от пос. Воронеж, в верховьях р. Знобовка (Средино-Будский район Сумской области)[638]. Сопоставление Вороножского леса с пос. Воронеж было принято Р. В. Зотовым, А. М. Лазаревским, П. В. Голубовским и И. С. Абрамовым, проводившим здесь раскопки древнерусских курганов[639].

Следует заметить, что при такой локализации Вороножского леса мы выходим за очерченные выше пределы Курского княжения. Пос. Воронеж находится приблизительно в 35–37 км к северо-западу от Глухова. Конечно, судя по контуру сохранившихся лесов этого района, можно думать, что Воронежские леса обходили Глуховское княжество с юго-запада и юга к нижнему течению р. Эсмань (правый приток р. Клевень) и к левому притоку Клевени р. Обеста, в которую впадает р. Воронок[640]. Описывая территорию Воронежской сотни Нежинского полка (городок Воронеж был построен в первой половине XVII в.), А. М. Лазаревский отмечал, что она занимала пространство, ограниченное Десной и ее притоками Шосткою и Османью. «Местность представляет почти сплошные пески, поросшие сосновым и отчасти лиственным лесом при истоке Осоты находится значительная площадь серой земли»[641]. Однако для решительного суждения необходима географическая разработка, реконструкция залесенности. Поэтому Воронежские леса можно нанести на карту лишь условным контуром со знаком вопроса, как ориентировочную локализацию.