Черника на снегу

– Еще один вопрос. Она пришла и оставалась в кабинете Гарашина, как ты сказала, примерно полчаса. И все это время она была в шубе?

– Да!

– Как она себя вела? Может, ты заметила какие-то странности?

– Да. Уже возле двери в кабинет Юрия Львовича она попросила меня принести ей воды.

– И что в этом странного?

– Да то, что у Юрия Львовича в кабинете всегда стоит графин со свежей водой!

– И что? Ты принесла ей воду?

– Я вернулась с водой, подошла к двери, постучала, но мне не ответили, тогда я пошла на свое рабочее место – подумала, что меня просто выпроводили из приемной.

– Что было потом?

– Потом выглянул Юрий Львович и попросил меня приготовить чай и купить в соседнем магазине черничный джем, какой он любит. Вы думаете, что у них был серьезный разговор? Что они ругались в комнате отдыха?

– И вы пошли в магазин?

– Да. Это совсем близко, на соседней улице. Я купила еще сахару и чаю, у нас все как-то разом закончилось. Правда, джем купила другой, того, что он любит, не было.

– Ладно, Лена. Сиди и никуда не выходи из приемной. Я вызову милицию, а ты сиди и жди! На звонки пока не отвечай. И, главное, без истерик!

Лева позвонил в милицию и прокуратуру и сообщил о трупе. Потом он набрал номер Марка.

– Я нашел Гарашина, – сказал он и вздохнул.

10

13 декабря 20.. г.

Марк

Марк и прежде, находясь в квартире Миши, чувствовал себя не совсем комфортно. Сейчас же, когда в доме запахло трагедией и он видел перед собой заплаканную, с опухшими глазами Машу, ему было и вовсе не по себе. И в том, что произошло с Мишей, он винил не только своего друга, но и себя. Это он, он, Марк, спровоцировал ту трагедию, это он, молодой, горячий и принципиальный, все сделал для того, чтобы это произошло!

Только ему до сих пор не верилось, что такое вообще могло случиться, что фотография, которую он получил сегодня утром, окажется напрямую связанной с убийством Миши. Но факты говорили сами за себя, и Миши уже не было в живых.

Если разобраться, то так уж ли он был виновен в том, что произошло тогда, много лет назад? Так поступают многие мужчины. Хотя кто знает, если бы Марк тогда не настоял на своем, все могло обернуться иначе, и в жизни Миши никогда не возникла бы Маша, и он тянул бы этот хомут до конца своих дней. Ведь Миша был человеком мягким, уступчивым, он редко кому говорил «нет». Быть может, со временем он и научился бы этому, да только Марк об этом ничего так и не узнал – и не узнает больше никогда. Они не говорили об этом, не вспоминали, и Марк по-прежнему знал Мишу таким же, каким он был еще в студенческие времена.

Еще ему подумалось, что если Маша что-нибудь узнает (а ей могут позвонить и доложить, что к чему), то она проклянет его, Марка, – ей тогда просто необходим будет объект для проклятий, ей понадобится виновный, чтобы выплеснуть на него всю свою боль, все свое отчаяние… Она, захлебываясь в своем горе и слезах, тем не менее хочет ясности. Ей надо знать, кто и за что убил ее горячо любимого мужа. И после того как она узнает о косвенном виновнике – то есть что им был Марк, – то даже сам убийца покажется ей жертвой. Вот такие дела…

– Марк, я даже не знаю, что еще сказать… Таких, как Миша, не убивают! Даже если предположить, что он оказался случайным свидетелем какого-то преступления, то с ним можно было всегда договориться, то есть пригрозить ему, чтобы он молчал.

– Маша… Я понимаю, конечно, твое горе, но ты недооцениваешь своего мужа. Мишка был человеком принципиальным, а вовсе не тряпкой, и одними угрозами дело бы не закончилось. Я знаю его гражданскую позицию, мы с ним о многом говорили на протяжении всей нашей жизни. Он не трус, не надо так о нем.

– Значит, ты тоже считаешь, что он просто оказался замешан в чужую криминальную историю и его убили просто как свидетеля? Что он, по сути, ни в чем не виновен? Что ему никто ни за что не мстил? Никому он не перешел дорогу? Ни у кого не отбил жену? Не украл бизнес? Что за ним не водятся большие долги?

– Долги? Я как-то об этом не подумал. А что, такое могло быть?

Марку было стыдно, что он уводил убитую горем вдову от истинной причины убийства, выгораживая тем самым себя.

– Не знаю… У нас не было долгов. Во всяком случае, я ничего такого не знаю. У Миши было два магазина с запчастями, не такой уж и большой бизнес, но нам вполне хватало. Мы даже отложили несколько тысяч евро, чтобы отправиться летом в Испанию.

Марк подумал о том, что из-за него Мишка не поедет летом в Испанию. Вообще никуда не поедет. Что его земной путь оборвался. Хорошо, если его душа перенесется в другое человеческое существо, которое – с удаленной памятью – начнет свой жизненный путь с чистого листа. Так хочется в это верить!

– Марк, может, выпьешь кофе?

– Если тебе нетрудно… Когда приедет Ильин?

– С минуты на минуту. А я не знаю, что ему и сказать…

– Тебе не нужно сейчас об этом думать. Он будет задавать тебе вопросы, а ты – отвечать. Все просто.

– В том-то и дело, что все просто. И я примерно представляю, о чем он будет спрашивать. Наш с тобой разговор, Марк, был репетицией допроса…