Черника в масле

– Проверь курс и наши координаты. – МакКрейн вызвал на дисплей перед собой карту маршрута и одновременно с этим щёлкнул тумблером внутренней связи. – Говорит командир корабля. В служебном отсеке есть кто-нибудь?

– Разумеется, командир, – возник в наушниках бархатный голос Марси Уильямс. – Чем можем помочь?

– Вы очень поможете командиру экипажа, если принесёте ему кружку горячего крепкого кофе. – Он вопросительно поднял бровь и глянул на второго пилота. Тот отрицательно покачал головой. – Если вам не трудно.

– Никаких проблем, командир, сейчас будет.

Беннет отключил связь. В светящейся перед ним карте всё вроде бы было на своих местах. Правда, во время полёта автоматика несколько раз корректировала им курс, уводя их по всё более крутой дуге на север, в обход крайне нетипичной для этого времени года бури. Может быть, произошла ещё одна коррекция?

– Что с координатами?

– Всё в порядке. – Дейл водил пальцами по своему дисплею, вызывая нужные данные. – Сейчас запрошу у «НАПС» подтверждение.

– О'кей. Свяжись потом с диспетчером в Рейкъявике, узнай, не вносили ли они новых данных по шторму. – МакКрейн мог бы сделать это и сам, но такова уж работа второго пилота – особенно, такого молодого второго пилота, – выполнять приказы командира экипажа.

В дверь постучали.

– Ваш кофе, сэр! – возник в наушниках голос Марси Уильямс.

Беннет разблокировал замок. Вошла Марси, неся в руке стакан, из отверстия в крышке которого расходился прекрасный аромат свежего кофе.

– Вот, прошу вас. А вы, Билл, – она обратила к Дейлу свой восхитительный взгляд. – Не желаете чего-нибудь?

Второй пилот заметно напрягся. У него порозовели щёки, и он ничего не ответил, только отрицательно покачал головой. МакКейн внутренне ухмыльнулся: «Вот ведь салага! Совсем зелёный, если красивая женщина в форме оказывает на него такое воздействие». Он подмигнул краем глаза Марси, та понимающе улыбнулась в ответ уголками губ и вышла. Дейл, тем временем, слегка одеревеневшим голосом вызывал диспетчера в Рейкъявике.

– Говорит борт NP412, повторяю, борт NP412. Прошу сообщить, вносились ли изменения в карту маршрутов в связи с непогодой. Повторяю. Вносились ли изменения…

– Борт NP412, это Рейкъявик. – Возникший сквозь помехи в наушниках голос был слегка уставшим и немного раздражённым. – Мы постоянно вносим изменения по ходу движения бури. За последний час центр шторма сместился ещё на 50 километров в направлении северо-запада. Если хотите, мы передадим вам последнюю метеосводку. У вас какая-то нештатная ситуация?

– Рейкъявик, это борт NP412, – вмешался в переговоры МакКрейн. – Всё в порядке, полёт проходит нормально. Будем благодарны, если пришлёте последнюю сводку погоды. Спасибо. Это борт NP412, конец связи.

Он кивнул Дейлу, тот отключил линию с диспетчером.

– Ну вот, это всего лишь чёртова буря. Будем лететь дольше не на два часа, а на два часа и двадцать минут. Примерно. Ты точно не хочешь кофе?

***

В чём прелесть раннего утра конца мая в тайге? В том, что комары уже легли спать, а мошка ещё не вылупилась. Потом, где-нибудь в конце июня или в июле – в зависимости от погоды – не будет ни одного времени суток, когда у тебя над ухом не зудела бы какая-нибудь мелкая летучая сволочь. А сейчас хорошо! Благодаря начинающимся белым ночам относительно тёмный период, который принято считать ночью, сократился настолько, что комары почти не успевают разгуляться. Нет, конечно, если полезть в заросли высокой травы вдоль озера или болота, они с удовольствием закусят тобой в любое время дня. Но если обходиться без такого экстрима, можно даже не пользоваться репеллентом. А в этом году небывало сухая весна ещё больше проредила ряды крылатых кровопийц.