Черника в масле

– Ну а вы?

– Что я?

– Вы же не собираетесь передавать эту вещь по наследству, накладывать на кого-то обязательства?

Он рассмеялся.

– Сохрани меня Господь от этого. Я уже говорил, что убеждён в том, что мир можно изменить, только работая с живыми людьми. Да и наследников у меня нет.

– Почему? Разве вам запрещено иметь детей?

– Вовсе нет. Просто пока я не успел заняться этим как следует. Сначала надо бы жениться.

Смирнов рассмеялся.

– Вот как? Вы даже не женаты до сих пор?

Клаус покачал головой, и на мгновение ему показалось, что Коби сжала его руку чуть сильнее прежнего.

– Увы. Всё не было времени и подходящей кандидатуры. Не так легко найти женщину, которая согласится терпеть все мои недостатки. А вы, Андрей? Вы женаты?

Смирнов с улыбкой покачал головой.

– Нет. Раньше – был. Дважды. И оба раза это оказалась дурацкой идеей.

Он махнул рукой.

– Давайте не будем о грустном. Расскажите мне лучше, что вы собираетесь делать, когда всё это закончится?

Они сидели и разговаривали до тех пор, пока темень между деревьями не начала отступать, освобождая место предрассветным сумеркам.

Глава 37

Старший лейтенант ДПС Иван Пономарёв уже не знал, как ещё можно убить время. Их подняли по тревоге, сорвали всех, кто не был в отпуске или на больничном, выпнули дежурить на трассу ни свет ни заря, запретили трясти проезжающих, запретили покидать точку – это ж как понимать? Самое главное, что командир батальона, проводивший инструктаж, ничего не смог объяснить, как следует. Сказал только, что поступил приказ из Москвы – с самого «верха» – по которому нужно было взять под усиленное наблюдение все основные дороги. Вроде бы это имело отношение к каким-то военным делам, а каким именно – неизвестно. Всё, что было сказано: стоять на местах, никого не трогать, наблюдать. И сообщать в случае появления подозрительного транспорта, особенно если он будет двигаться колонной.

Улышав установку, экипажи патрульных машин, собранные в актовом зале, глухо разворчались. Все и так были порядком раздражены нарушением графика, потерянными отгулами, выходными, порушенными планами, а тут ещё и задача выглядела весьма и весьма мутной. Каким образом планировалось брать под наблюдение дороги, какими, так вашу мать, силами?! Хоть им сказали, что на посты отправят почти все патрульные машины из Петрозаводска и всё, что удасться наскрести по линии местной полиции в издыхающих городках вдоль федеральной трассы «Кола», но они же не дураки! Уж им-то отлично известно, что всех наличных сил едва хватит, чтобы редкой цепочкой выстроиться вдоль той самой «Колы», раз уж Москва требует контролировать её от Медвежьегорска аж до самой Кеми на берегу Белого моря. А это, между прочим, отрезок в добрых три сотни километров! И даже если они будут сторожить только здесь, всё равно найдутся места, где между постами не будет прямой видимости, а значит, там сможет пройти не только колонна подозрительного транспорта, но и целый передвижной цирк со слонами и верблюдами.

На брюзжание комбат огрызнулся, что он и сам не дурак, всё понимает. Поэтому все силы пойдут именно на федеральную трассу. За всеми прочими дорогами попытается присмотреть патрульный вертолёт, если, конечно, сможет взлететь. Посты же по дороге расставят так, чтобы видеть все боковые выезды на неё. Какой смысл караулить кусок, к которому не примыкает ничего, кроме болота или непроходимой тайги? Откуда там взяться этой колонне?

Заметно было, что комбат перед этим не спал ночь и зол не меньше, чем его подчинённые.

В итоге им раздали координаты мест, где надлежало встать на дежурство, велели запастись термосами с чаем и кофе, сухими пайками и отправляться на задание. Таким образом, уже в шесть часов утра их патрульная машина оказалась на своём месте – бугре возле безымянного выезда с неизвестной грунтовки, ведущей неведомо откуда.

По обе стороны от бугра дорога спускалась в две неглубокие долины, после чего терялась за поворотами, так что они могли просматривать её в общей сложности километров на десять. Может быть – на пятнадцать. Ни одной из соседних патрульных машин в прямой видимости от них не было.

Поначалу они развлекались тем, что травили анекдоты по рации и материли начальство в Москве, которое от скуки затеяло непонятные учения. Однако вскоре выяснилось, что в диспетчерской дежурит сам комбат, потому что в динамиках раздался его голос, в красочных выражениях велевший всем заткнуться и заняться делом, а с особо языкастыми пообещавший потолковать лично после того, как вся эта бодяга закончится.

Разговоры стихли, и вместо них салон патрульного автомобиля стала заполнять унылая скука. Напарник Пономарёва, Роб Авакян, не очень годился в собеседники. Хоть жил он в России давно и говорил без малейшего акцента, но всё равно выделялся среди коллег, а Пономарёв недолюбливал тех, кто отличается. Неважно чем – интересами, взглядами на жизнь или формой носа.