Черника в масле

– Серьёзно? И когда последний раз такая была? Так, чтобы по серьёзному? При Гитлере и Наполеоне? Так ведь? Каждые сто лет находится какой-нибудь отморозок, который является завоёвывать Россию. И чем дело заканчивается? Правильно, замерзает нахрен. Потому что главный защитник нашей Родины кто? Снова правильно, дедушка Мороз! – Кузнецов жизнерадостно расхохотался, стукнул ладонью по краю стола. – Он, родимый, а не вы вовсе. Вам обычно вначале таких люлей взвешивают, что вы потом только вслед за морозом и можете вернуться. Не надувай щёки, подполковник, я историю учил. Любимый предмет мой был. Кстати, извини, но звание у тебя дурацкое – подполковник. Был бы полковник или уж лучше майор. Нормальное, целое звание. А у тебя – казалось бы полковник, но как будто и не совсем. Вроде как разбежался, но не допрыгнул. Ну-ну, хватит желваками играть. Шучу я. Ешь, давай. А ещё лучше – выпей. Не хочешь? Ну и… насрать. Я тебе не нянька. Так о чём я говорил? А, про тех, кто на нас нападает, и от кого вы нас доблестно защищаете. Знаешь, почему никто на нас последнее время не лезет и не полезет никогда? Правильно, потому что есть большая такая дубина с радиоактивной начинкой. Вот единственные полезные военные люди – те, которые сидят и палец на красной кнопке держат. А все остальные, вроде вас, так, дармоеды. Вы думаете, там за границей, за которой тучи ходят хмуро, есть какая-то угроза для нас? А вот хрен ты угадал. Вся, вся настоящая, реальная угроза всегда сидела, сидит и будет сидеть внутри. Уж я-то знаю, поверь. Я пятнадцать лет ментом оттарабанил, до майора дослужился. Всех повидал: и жуликов и бандюков. Нариков, гопоту всех мастей. Бородатых дебилов, которые «аллах акбар!». Господи, нам врагов никаких не надо! Достаточно вечером в обычном спальном районе прогуляться. Каждого десятого можно в плен брать. Но!

Кузнецов выставил указательный палец, прицелился им в Александра.

– Почему, как ты думаешь, весь этот навоз до сих пор не выплеснулся и не затопил страну по самые уши? Потому что были мы, несимпатичные ребята вроде меня, над которыми грубо шутили даже в их праздник и при виде которых не вставал никто с рюмкой в руке и не пел красивую песню. Потому что периодически мы брали самую отъявленную мразь твёрдой рукой за жопу и сдавали в обезьянник, откуда им была прямая дорога на нары. Так-то.

«Значит, ты становишься болтлив, когда выпьешь. Хорошо, учтём. Продолжай, продолжай».

– Сейчас ты непременно должен спросить меня, какого-растакого мы не переловили всю эту грязь, раз могли. Ну? Давай, спрашивай, не стесняйся.

– Ладно, спрашиваю. Какого?

– Мог бы и без «ладно», нечего одолжения делать. Шучу, расслабься. А если серьёзно, то вот тебе ответ. Нельзя отлавливать всех уродов. Нельзя и всё тут. Человек по природе своей говно, уберёшь одного уголовника – на его место два желающих прибегут. Можно только сидеть и регулировать. И оставлять самых страшных на свободе, чтобы при их виде молодая шпана в штаны прудила и сидела тихо по норам, не рыпалась. Так то. Это, подполковник, тонкая работа, политика. Тут тебе не устав и не правила.

По виду Кузнецова трудно было судить, пьян он уже или так, слегка под мухой. В словах не путался, вилкой мимо рта не промахивался. Только разрумянился больше прежнего, да в глазах налилась краснота.

– Но самый главный враг, дорогой ты мой защитник, сидит не за границей, не в подполье и не на блатной квартире. Самые отъявленные ходят в костюмах со значком в виде флага, законы пишут и по телевизору выступают. А-а, не ссы, никто не услышит. Только ты сам рассуди. Приходит такой… активист, который из полезного в своей жизни произвёл только навоз из задницы, который можно пустить на удобрения. И ведь начинает всех учить, как жить надо, что хорошо, что нет, правила всякие придумывать для дурачков вроде вас. Что, уже не обижаешься? Это хорошо, авось сработаемся ещё. Но давай к нашим баранам вернёмся. Вот смотри, как со мной было, к примеру. Работал я в ментуре, хорошо ли, плохо – нормально, одним словом. Пятнадцать лет! Всех знал, все меня знали. Никого без особой нужды за горло не брал, щемил только тех, кто совсем страх терял, отморозков всяких. Порядок держал, делился со всеми, с кем положено. Майора получил. В общем, достойно жил. И вдруг раз – реформа. И аттестация. Годен – не годен, мать их. И что ж ты думаешь? Оказывается, я негоден оказался. Коррумпирован. Утратил доверие. Хе!

Кузнецов набулькал ещё рюмку, выпил. Долго жевал кусок остывающего стейка.

– Можно подумать, те, кто после меня остался, чем-то отличались. Построй их в шеренгу, встань спиной, брось палку через плечо – и любой, в которого попадёшь, будет таким же, как я. А то и хуже. Я хотя бы работать умел, а большинство тех, кто новую форму одел, только отчёты строчить умеют. А, насрать! Не про них речь. Вернёмся к вам, правильным воякам. И внешним врагам, от которых вы нас якобы защищаете. Скажи-ка мне, доблестный воин, кого вы там у себя считаете реальной угрозой, как говориться, безопасности и целостности?

– Китай подойдёт?