Чернила и кость

Как сложно побороть эту привычку. Дружбу.

Солдаты их отряда собрались за углом макета здания, который стоял на их тренировочной территории. На улице был палящий зной, как и всегда, и все солдаты выглядели такими же изнеможенными и покрылись потом точно так же, как Джесс. Глен промокнула свое вспотевшее лицо рукавом и крикнула так, что каждый из отряда ее услышал:

– Доложить свою ошибку, солдат!

– Командир, сэр, я забыл, что надо быть начеку, – сказал Джесс. Его голос прозвучал сдавленно, и по той боли, которая все еще жгла ему спину, он понимал, что у него останется знатный синяк. – Но…

Лицо Глен посуровело.

– Вы собираетесь оправдываться, Брайтвелл?

– Нет, сэр! – Он покосился на Тарика, который бессовестно ухмылялся. – Но это был дружественный огонь, сэр!

– О, будем честны. Я не очень дружелюбен, – сказал Тарик. – И я просто выполнял приказ.

– Приказ? – Джесс посмотрел на Глен, чье лицо по-прежнему было непроницаемым. – Вы приказали ему выстрелить мне в спину?

Глен даже глазом не моргнула.

– В реальном мире лучше быть начеку как среди врагов, так и среди друзей. Союзники могут предать, когда меньше всего этого ожидаешь. Надеюсь, синяки послужат тому напоминанием.

Джессу вряд ли нужно было напоминание, и Глен это прекрасно знала. Он не был наивен, вырос, зная, что никому не следует доверять. Доверию Джесс научился совсем недавно, очутившись в компании кандидатов в служащие Библиотеки, проходивших обучение вместе с ним и ставших его друзьями. Таких как Глен. Которая теперь пыталась напомнить ему, что полагаться на доверие не стоит.

Джесс сглотнул подступившую к горлу злость и сказал:

– Никаких оправданий, сэр. Тарик всегда казался мне способным на предательство.

– Тогда почему же ты зазевался, умник? – спросил Тарик. – Должен признаться, мне нравится играть роль гнусного злодея, сэр.

– Играть? – пробормотал кто-то из отряда, и Тарик театрально прицелился в нее пальцем, одновременно сделав глоток воды из своей фляги. Джесс бы даже посмеялся, если бы ему до сих пор не было так больно, однако урок Глен он уяснил… И к лучшему. «Я не могу позволить себе расслабиться, – подумал он. – Я прекрасно знал это с самого начала. Глен просто пытается мне напомнить». Только вот использовала Глен, к сожалению, свои болезненные методы.

– Продолжайте, – безэмоционально сказала Глен, и отряд поспешил выполнять приказ. Никто не ставил под сомнения ее слова. Джесс тоже. – Мы почти закончили тренировку, – сообщила она им и стала расхаживать туда-обратно перед ними, излучая свою энергию, которая, кажется, никогда не покидала ее, не важно каким длинным и утомительным был для нее день. – Мы должны быть лучшими из лучших. Подставите меня, подставит меня хоть кто-то из вас, – и я дам вам такую пощечину, выкинув из армии, что отпечаток моей ладони дойдет до лица вашей бабушки. Ясно?

– Ясно, сэр! – ответили все моментально в унисон. Они учились синхронно двигаться и говорить вместе в течение долгих, полных боли месяцев. Вот чем занималась Глен. В один прекрасный день она станет генералом… или погибнет. Однако никогда не удовлетворится неидеальным результатом.

– Меня соблазняет мысль заставить вас сделать еще круг, – сказала Глен, не обращая внимания на тихие стоны, разносившиеся по отряду. – Однако вы уже достаточно пострадали на сегодня. Примите душ, попейте, поешьте и отдыхайте. Свободны.

Именно поэтому, подумал Джесс, она была хороша в своем деле. Она заставляла всех трудиться на пределе возможностей, однако знала, когда стоит остановиться и подбодрить их. Чаще всего знала, когда стоит остановиться. Никто из них (даже сам Джесс) ни разу не оказывался в палатке врачей, чего нельзя было сказать про другие отряды, которые, впрочем, не занимали такие высокие места в рейтинге, как отряд Глен.

Остальные тренировочные площадки вокруг них почти что все пустовали, их специально отвели для новобранцев. Все уже давно закончили, так как колокола, возвещавшие об обеде, прозвенели почти полчаса назад, и теперь, когда Джесс об этом подумал, он понял, как сильно у него урчит в желудке. Калории, что он поглотил на завтрак, давно были сожжены.

Джесс зашагал следом за Ши Чжэном и Тариком, однако остановился, услышав голос Глен:

– Брайтвелл. На пару слов.

Остальные сочувственно на него посмотрели, однако не остановились, они обошли его и пошли дальше, а Джесс замер и повернулся. Глен до сих пор ходила туда-сюда под палящим солнцем, ее никогда не беспокоила александрийская жара. И солнце, похоже, любило ее в ответ, и ее кожа, загорая, спустя месяцы приобрела красивый теплый оттенок дерева. Джесс, который провел под этим же солнцем ровно столько же времени, загорел лишь чуть-чуть и постоянно сгорал и краснел.

– Сэр? – сказал он.

Она посмотрела на что-то за его плечом, на горизонт.

– Сегодня утром я получила сообщение от капитана Санти. Он просил тебе передать… ответ «нет». – Она внезапно посмотрела прямо на Джесса. – «Нет» на что, Джесс?

– Глен…

– Не Глен, а командир отделения Уотен. «Нет» на что?

– Я хотел поговорить с Вульфом. Сэр.

– Зачем?