Черно-белая история

В школу я естественно опоздал. Сначала я помогал маме ликвидировать потоп — совершенно бесполезное занятие, потому как вода прибывала быстрее, чем нам удавалось ее вычерпывать. Потом встречал во дворе заспанных и недовольных аварийщиков. Потом наблюдал за их работой, пока они пытались справиться с грязевым фонтаном. А уж когда прибежал испуганный виновник происшествия, ночевавший у подруги, в школе прозвенел первый звонок.

Второй урок я встретил на четвереньках с тряпкой в руках — пришлось устранять последствия ликвидации аварии — грязи ремонтники натащили не меньше, а даже больше, чем сотворил сам потоп. Начало третьего урока прошло в объяснениях с соседями — каждый жаждал подробностей — и извинениях соседа сверху. Он так сильно раскаивался, что никак не хотел отпускать меня в школу и порывался начать ремонт нашей квартиры прямо сейчас.

— Поехали в магазин, — уговаривал он меня. — Обои выберешь на свой вкус, кафель, я оплачу. А потом на пару все быстро сделаем. Я сам строитель. Научу тебя плитку класть, пригодится ведь потом в жизни, может, плиточником станешь.

Становиться плиточником мне не хотелось, и я переключил докучливого мужика на маму.

Взмыленный и злой, я появился в школе только к четвертому уроку. Это была химия. Лишь оказавшись за своей партой, я понял две вещи: я очень устал и я хочу спать. И урок химии подходил для этой цели как нельзя лучше.

Наш преподаватель химии Борис Абрамович по прозвищу Березовский пребывал в глубокой уверенности: если ученику химия не интересна, то и утруждать себя нечего. Вбить формулы и иные премудрости науки в такую голову все равно не удастся. Впрочем, надо отдать ему должное — с настоящими любителями химии он готов был заниматься после уроков сколько угодно.

Позиция учителя была непоколебимой. Изменить ее не смогла даже наша демоническая завуч, которая в нашей школе могла почти все. Во-первых, глупо надеяться, что человек, перешагнувший пенсионный рубеж и имеющий твердые убеждения, сцементированные годами, откажется от них по чьей-то прихоти. А, во-вторых, будучи заслуженным учителем и кандидатом педагогических наук при всех возможных регалиях, Борис Абрамович, совершенно не боялся Азалии Сергеевны. Единственный в школе. Доведись им столкнуться лбами на узкой педагогической тропинке, так еще посмотреть, кто кого.

Поэтому урок химии он проводил своеобразно.

— Открываем учебники и читаем параграф, — говорил учитель. — Последние десять минут урока я отвечаю на ваши вопросы. Следующий урок начнем с письменной работы по теме.

При этом старого учителя совершенно не волновало, будем мы читать учебник или займемся своими делами.

После этих слов Борис Абрамович усаживался в свое старое кресло за кафедрой, доставал термос с чаем и предавался чтению любимого «Нейчер». Лишь изредка до нас долетало его невнятное бормотание: «недоумки, неучи, невежды». И что-то мне подсказывало, этими нелестными эпитетами награждал он отнюдь не нас.

Я открыл книгу и уставился на круглые упитанные бока молекул. Они сразу же напомнили мне связку воздушных шариков, которые я подарил Ларе на день рождения.

Лара. Вновь защемило в груди. И тут я понял, что только впервые за сегодняшний день вспомнил о ней.

Я оторвал взгляд от химических формул и глянул на парту справа. Сегодня Лара поменялась местами с Веркой, и мне никак не удавалось полюбоваться Лариным профилем — его загораживали толстые Веркины щеки со свисающими сальными кудряшками. Но, даже спрятавшись за широкой живоглядинской спиной, Лара не могла укрыться от меня. До сих пор оставались некие незримые нити, связывающие нас. А иначе, чего бы ей нервно передергивать плечами, старательно поправлять локоны и копаться в своем рюкзаке, чтобы вытащить оттуда… Черного пса. Да и не Верка это рядом с ней, а полузнакомый парень в белом спортивном костюме и… с крыльями.

— Эй!

Неделикатный тычок в бок вернул меня к реальности — похоже, я все-таки задремал. Никакого пса и парня в белом костюме в классе, конечно же, не было. Зато в дверь важно вплывал целый кортеж во главе с завучем. Азалию Сергеевну сопровождал наш незаметный директор и двое странных парней. Странных уже потому, что одним своим видом они были способны довести нашу строгую завуч до инфаркта. Возможно, где-нибудь на модной вечеринке или в ночном клубе они и выглядели бы уместно, но только не в нашей школе.

Парень повыше с коротким выбеленным ежиком волос был одет в узкие донельзя джинсы, обтягивающие тонкие кривоватые ноги и кургузый пиджачок с засученными по локоть рукавами, обнажающими покрытые татуировками руки. Из-под расстегнутого пиджака выглядывала футболка вырвиглазных оттенков. Его приятель щеголял роскошными дредами и широченными мешковатыми штанами, сползающими на бедра. На выпирающий под тонкой футболкой живот свисала цепь от унитаза. И где он только достал этот раритет?

— Садитесь, — милостиво махнула рукой Азалия Сергеевна.