Черно-белая Партугалия...

Я наверно долго смотрела на все это и в итоге светлые тона стали меня раздражать. Однако к этому моменту я уже имела некое представление о том, почему же меня не замечают. Оказалось все слишком просто – это зависело от моего желания. Если я хотела поговорить с человеком, то он видел меня, а если я старалась быть незаметной, то и была ей. На первых парах было трудно справиться с этим странным страхом, который я назвала инстинктом самосохранения, чтобы позволить себе быть видимой. Кажется, это было похоже на развитие некоторых своих неосязаемых сил, мозговые волны посылали импульсы в окружающую массу сущности и преломляли лучи, исходившие от всего моего существа, позволяя человеку видеть меня реальной.

Но существуя вне времени, я видела странности, - я как летописец, изучающий общество со всех ракурсов его жизни. И эти странности давали сбои. Может ли утопия быть утрированной? Я ощущала себя чистой настолько, что это вызывало во мне омерзение. Такое бывает? Это было!

Стремясь сбежать, я нашла переходное окно. Это конечно не было окном, но словно пространная плоскость, и там, напротив, было нечто еще более странное - все было темным. Мир, где я таким странным образом существовала, был словно разделен на светлое и темное гранью, за которую, однако, ни один не смел переступать. Темные предпочитали жить на темной стороне, а светлые оставались на своей светлой половине.

Но ведь я была вне этого. Кто же мог устоять перед искушением? Только не я. Я знала, что была большой трусихой, но за неимением представления где я и кто я, а так же обладая подобной серьезной защитой – бестелесностью и «прозрачностью», - я не боялась исследовать местность.

Вот таким неординарным и простым способом я и оказалась на темной стороне. В этот вечер я попала в бар, и там предпочла быть невидимой, так как просто устала от взглядов, расспросов, хотя еще не окончательно потеряла надежду узнать, что это за место, и на каком краю Земного шара оно находится.

Бар выглядел совершенно обычно, если не считать приверженность цветов быть намного мрачнее (хотя должна признаться, насколько было все белое на светлой стороне, на темной половине не было все во мраке, просто здесь предпочитали цвет а не свет). Стоял бильярд, как не повернулось сказать мой любимый, но увы, его очень любила Ли-Энн. Была большая стойка с еще более большим телевизором за ней, и бармен, разливающий какую-то дрянь по стаканам заказчиков. Я сидел за столиком и видела игру четырех мужчин. Они играли пара на пару, я видела беготню шариков по зеленому сукну столешницы, и в пол-уха слышала обычные темы обсуждения из уст игроков. Они много ругались и пили, смеялись и хлопали друг друга в одобрительных жестах.

Я завидовала им в какой-то мере. Они веселились, а я отчаянно хотела заснуть, но увы не могла этого сделать – я существовала вне времени, спать не было написано мне на роду. Поэтому я пребывала в легкой полудреме, стараясь отрешиться от окружающего меня сумасшествия. В какой-то момент я услышала это слово. Это был настолько блаженный ответ, что я не задумывалась ни о своей безопасности, ни о возможности ошибки. Фраза содержала отрицательные комментарии одного и подтверждения другого, а так же я четко услышала: «…здесь, в Португалии».

Я не думая подскочила к игрокам и предстала в самом центре их компании, автоматически сняв свою невидимость и с вызовом возликовав:

- Португалия?! Вы сказали Португалия?!

Ждала ли я ответа? Ну определенно чего-то я ждала, но не того, что увидела на лицах веселой компании. Один явно был разозлен моим подслушиванием, другой, кажется, не понял вообще, что я имела в виду, еще один веселился ситуацией от души. А что я? Я поняла всю серьезность своего поступка. Я почувствовала страх.

- Что это еще такое? – злобно отозвался мужчина, стоявший ближе всех. Он возвысился надо мной, хотя сидя за столом, я не могла бы сказать, что он был так высок. Я оглядела их всех запуганным взглядом.

- Она сказала «пар-ту-гал-ия», - заметил весельчак, - ты хоть знаешь, что это такое? – обратился он ко мне.

- Страна, - тихим голосом ответила я.

- Страна! – все оживленнее восклицал мужчина.

- Девачка, - с явным издевательством обратился ко мне недобрый, - ты влезла в чужой разговор!

- Ты смотрела на себя в зеркало? Ярким сюда нельзя, - отозвался на все это третий, недоверчивый.

- Верно говоришь, Смут.

Они надвигались на меня, смеющиеся, злорадствующие, непонимающие, а я сжималась все больше под их натиском. Я не была яркой, я была просто очень светлой, и зачем я полезла к ним, обдумала бы услышанное в другом мете. Паника возрастала с неимоверной силой, удары сердца шумели в ушах, кажется они говорили что-то еще, но я уже не слышала. Я сбежала.