Черно-белая Партугалия...

Я любила место под куполом, бывала здесь чаще всего. Рикс показал мне этот маленький рай в мой первый день. Тогда он не проронил ни слова, просто позволил мне быть в себе. Сейчас все менялось с каждым днем. Рикс был моей единственной компанией, и он постепенно становился мне очень интересен, он показывал мне мир инициации. Я поняла слова Парита, действительно этот мир казался преувеличением, однако здесь было все, все, что я знала про реальный мир из воспоминаний Ли-Энн, и все это Рикс стремился мне показать. Сперва я думала, что он просто хочет меня развлечь, показать, как он выживает в условиях черно-белого мира, но потом выяснилось, что он не просто так показывал мне радости жизни.

- Выбор очень прост, - как-то раз сказал мне Рикс.

Я не сразу поняла, что он имел в виду. Мы только сняли коньки, и я растирала ушибленное бедро – не смотря на частое падение, мне нравилось кататься на коньках. Я лишь кивнула, продолжая улыбаться, я не хотела портить момент расспросами.

- Ты слышала, что я сказал, Алия?

Я вскинула на него взгляд. Он уверял меня, что сокращение от Партугалии ему очень нравится, мне было странно думать о себе, как о ком-то далеком от Ли-Энн. Но постепенно я привыкала, свое собственное имя было для меня чем-то более реальным.

Он был очень серьезен, улыбка медленно сползла с моего лица. Я вновь опустила взгляд.

- Что выбор прост.

Он больше ничего мне не сказал. Но в тот момент у меня зародилась паника. Я вдруг поняла, что он давит на меня как никто другой, он показывает мне, почему я не должна делать выбор в пользу Ли-Энн.

Словно черная кошка пробежала между нами. Он вечно где-то пропадал, а я все чаще пребывала под куполом.

Лазурь постепенно заливалась алыми лучами, ночи здесь были короткие, вечное лето. И я перебралась сюда на эту ночь.

Инициации не спят, и отражения тоже, однако отражения могут проваливаться в дремоту, не видя снов, и краешком сознания осязая окружение. Но я не могла провалиться, просто лежала, смотрела в небо, усыпанное звездами, и перебирала пальцами шерсть пушистой инициации кошки.

До сего момента я еще ни разу не стеснялась своей наготы, но когда он возвысился надо мной, с горящим взглядом, растрепанный и такой красивый, я смутилась. Я раньше никогда не думала, что и отголоски сущностей могут чувствовать, желать. Я – Отражение, он – Инициация, я не предполагала, что эти чувства возможны. От Рикса волнами исходил жар, его рука медленно поднималась с сигаретой, губы медленно втягивали яд в легкие, глаза исследовали меня.

Я села и натянула на себя черную простынь, стараясь не смотреть на него. А он как часто делал, просто протянул мне руку. То ли это был рефлекс, то ли сознательное решение, но я вложила свою руку в его ладонь, и он резко дернул меня на себя, так что я вцепилась в простынь у себя на груди мертвой хваткой. В следующий момент я уже была в его объятьях. Странное и новое ощущение.

- Выбор прост, Партугалия, - прошептал Рикс. – Одевайся, я покажу.

Это было для меня новым потрясением, мужчина отвернулся, а я натянула свою одежду. Он отвел меня к двери, о существовании которой я и не знала. И потом, когда он открыл ее, а я переступила порожек, темное падение захлестнуло меня с головой. Единственное, что я знала, что он, сильно сжимая мои пальцы, падает вместе со мной.

6

Сколько это длилось, я не знаю. У меня всегда были большие проблемы с определением времени, будто я была вне его, словно мы существовали в параллельных пространствах.

И все же в одно мгновение, которое было лишь мигом, а может вечностью, мы летели, а в следующее - просто стояли неподвижно.

Рикс обнимал меня очень нежно, как хрупкий цветок, а я лишь жалась к нему в надежде, что то, что вокруг меня не будет для меня разрушительным.

Мой слух резал шум. Я не слышала его раньше, однако помнила, благодаря памяти человека. Машины. Тысячи. Дорога и скольжение шин, рев двигателей и визг тормозов. Вокруг меня была реальность, мир человеческий, и я видела разницу, я видела причину разницы. Инициация была фикцией, преувеличенной, но отработанной случайностью, призрачной копией, брутальной и необузданной, но видимостью, поверхностью, не имеющей глубины, ведь вся глубина была в людских душах, а инициация лишь придавала ограненный лоск. Слишком в реале было лишь одного – красок. Цвет был повсюду, и глазам было больно с непривычки.

Рикс ухмылялся, словно показывал мне свои владения. А я видела движение, танец жизни. Люди, труд их деятельности, частицы их души во всех вещах и поступках, глубина. Мне захотелось сбежать, вернуться. Реальность была не для меня. На глазах навернулись слезы. Была ли Ли-Энн такой же понятливой, как я, или это мое качество тоже было ее отражением, однако она вряд ли была настолько доверчива. Позволить мужчине увести тебя в неизвестность, пройти сквозь пространство – только я на такое была способна.