Черно-белое кино

И все-таки смог.
Вознамерился.
Стрелки, решил, передвину.
Все сроки нарушу.
Привычные связи разрушу. Начну все сначала, решил.
И дьяволу душу не продал, а отдал за милую душу,
и с Фаустом вместе ту самую чашу до дна осушил.
Ну что же, в дорогу, душа моя, с богом, начнем понемногу.
Приступим к прологу Мгновенье, воскликнем, гряди!
…И, под вечер из дому выйдя,
пустился я тихо в дорогу,
и странный попутчик мой шел со мной рядом
и чуть впереди.
Уже нас виденья в ночи окружают причудливым роем.
Багровая молния где-то за нами проводит черту.
Какие ж мы тайны с тобою откроем, едва приоткроем
ту звездную занавесь неба, завесу заветную ту!
Сферический купол над нами качается,
ночь еще длится,
размеренно движутся сонмы бесчисленных
звезд и планет.
И вот постепенно из тьмы проступают какие-то лица.
Тебя еще нет среди них, Катерина, пока еще нет.
Но все, что вокруг, – удивительно так,
необычно и ново,
и все это значит, что ты уже есть
и ты где-то в пути,
пылинка, туманность, дождинка,
снежинка из века иного,
и суть, и загадка его, и разгадка, и дух во плоти.
Снежинка и ветер, легчайшее облачко, смутная дата,
дыханье, мерцанье, мгновенье какого-то дня,
то самое лучшее что-то,
что будет когда-то
со мною, при мне, и потом еще, после меня.
Мое очищенье, мое искупленье, мое оправданье,
мое испытанье —
заведомо знать и не думать о том,
каким быстротечным окажется позднее это свиданье,
как скоро приходит за ним неизбежное это потом.
И все-таки жду и ловлю благодарственно
первый твой шаг осторожный.
Иди и не бойся, душа моя, день наступает, пора.
И легок руке моей посох —
как перышко легок мой посох дорожный,
и тысячекрат тяжелее свинцовая тяжесть пера.

«Остановилось время. Шли часы…»