Черно-белое кино (сборник)

…И сразу явственней и связанней
зеленый ЗИЛ и зелень озими.
О, сень яснополянских ясеней
в начале дня, в средине осени!
Не экскурсанты мы, а странники.
Которое уж поколение.
Деревья эти – тоже странники.
Они пришли на поклонение.
Их древний облик разрушается.
Летит листва в траву надгробную.
Но только им и разрешается
украсить ту траву надгробную.
Никто не рвет ее, не трогает.
Возле нее стоят в молчании.
Что нас, сегодняшних, так трогает
в том целомудренном молчании?
Сюда идут деревни ближние,
заезжий принц и пролетарии.
И все слова здесь уже лишние,
и все излишни комментарии.
Оконца в комнате под сводами
и в окнах рощица осенняя яснее,
чем экскурсоводами даваемые пояснения.

2

Что за богатство в листьях тех медных!
Дай мне копейку, дерево бедных!
Сделай богатым, щедро даруя, —
я не растрачу, все раздарю я.
Дай твоей меди, колокол медный!
Видишь, я маленький, видишь, я бедный.
Дай мне уменья, к ближним вниманья —
не всепрощенья, но пониманья.
Дай теплоты мне рук твоих теплых,
дерево бедных, дерево добрых!

Мое море

Тр. Поженяну

Вот пришел я к морю твоему.
К радостям и к горю твоему.
Я глаза на море поднимаю.
Это так тебя я понимаю.
Сто цветов. Тона. Полутона.
Неизменность морю не дана.
Море там – и на щеке моей.
Моря нет. Есть множество морей.

1

Утром, лишь глаза я открываю —
первым делом море открываю.
Вот я выхожу на берег моря.
Набегают волны, берег моя.
Море я по капле собираю.
Я сначала камни собираю.
След карандаша на них и туши.
Это чьи-то умершие души.
Их скупая живопись так странна,
будто эта живопись абстрактна.
Камень – рыба. Камешек – божок.
Чей-то профиль. Туфель. Сапожок.
Все это сработано искусно.
Это настоящее искусство —
не для денег и не ради моды.
Это на века, а не на годы.
Морем разрисованные камни.
Времени спрессованные капли.

2

Я от моря глаз не отрываю.
Целый день я море открываю.
Мелкими шагами оно ходит.
Ходит, себе места не находит.
Взгляд его язвителен и едок.
То ему не так и то не этак…
Нервными шагами оно ходит.
Ходит, будто слова не находит.
Будто рядом слово, под рукою,
да никак не взять его рукою…
Крупными шагами море ходит.
Ходит, будто рифму не находит.
Та не хороша ему и эта.
Так я открываю в нем поэта.
В поисках единственного слова
рвет бумагу, начинает снова.
Не фальшивит, не пятнает ложью
ту, как говорится, искру божью.
Из себя выходит уже, ходит —
ничего, считает, не выходит.
А уже полнеба охватило…
Если б у меня так выходило!

3