Черно-белое мышление. Почему мы стремимся к категоризации и как избежать ловушек бинарной логики

– И мы были бы похожи на безумного художника, который пытается пробраться в галерею, чтобы дописать свой шедевр? – предположил я.

– Именно! – ответил Арье. – Так что с этим нужно было что-то делать. Пришлось принять меры, чтобы обойти критический недостаток. Придумать какие-то средства, какой-нибудь надежный механизм, упреждающий поломку, чтобы прервать процесс, пока он не прервал что-нибудь еще.

И «Естественный отбор» придумал такое ограничение: реакцию «бей или беги».

Возможно, эта инстинктивная универсальная реакция стала не только основой плана по сдерживанию чрезмерного мышления? В конце концов, корпорация «Естественный отбор» весьма бережлива. Одни структуры, возникшие при определенных условиях для решения конкретных задач, могут взять на себя дополнительные функции, когда в этом возникнет необходимость. Как обнаружил Дарвин, адаптация организмов к меняющимся условиям обычно происходит постепенно. Переходные формы могли выживать именно благодаря возможности определенных структур брать на себя новые функции[53].

Способность нашего мозга принудительно завершать свою работу давала нам преимущество и удерживала от выбора среди многих вариантов. Но она не давала нам права не проявлять осторожность и не пытаться осознать проблемы, которые может повлечь неправильный выбор, когда мозг перестает работать. Сегодня многие решения, которые мы принимаем ежедневно, более сложные, менее неотложные и имеют более серьезные последствия, чем те, которые принимали наши предки. Чаще всего им приходилось рисовать только одну черту. Нам нужно нарисовать гораздо больше.

Я спросил Арье, меняется ли способность мозга переставать думать от человека к человеку.

Я рассказал ему историю, которую когда-то слышал об Альберте Эйнштейне. Однажды утром, как гласит легенда, сантехник пришел в дом Эйнштейна, чтобы провести ремонтные работы. Поприветствовав мастера у двери, Эйнштейн провел для него быструю экскурсию по резиденции. Войдя в библиотеку, сантехник удивился, увидев стеллажи беспоряочно разложенных томов.

– У вас, должно быть, ушло много времени, чтобы прочесть все эти книги, – сказал сантехник.

– Большинство из них я даже не открывал, – признался с улыбкой Эйнштейн. – Видите ли, я очень медленно читаю.

Мастера этот вопрос озадачил. Он задался вопросом, как может такой гений медленно читать.

– Когда я что-то читаю, я хочу убедиться, что полностью понимаю смысл прочитанного, – объяснил Эйнштейн. – Поэтому я беру один абзац, читаю его, закрываю книгу и думаю о прочитанном в течение недели, прежде чем снова открыть книгу и перейти к следующему абзацу.

Арье понимает, почему я рассказал эту историю.

– Как и любая потребность, например, потребность быть в центре внимания или потребность быть рядом с другими людьми, потребность в когнитивной замкнутости меняется от человека к человеку, – сказал он.

Арье предложил мне пройти тест, чтобы определить свою потребность в когнитивной замкнутости. Если вы хотите пройти этот тест, то в Приложении II я представил свою, укороченную версию.

Оказалось, что не только данные, которые я оставил, пройдя опрос, помогают количественно оценить нетерпимость к неопределенности. Имеет значение и так называемая перцептивная персеверация – длительность сохранности определенного стимула или образа в разуме человека после первоначального воздействия.

Более 70 лет назад в Беркли, вскоре после войны, еврейский психолог Эльза Френкель-Брунсвик провела эксперимент, теперь по праву считающийся классикой в своей области. Он пролил свет на одержимый ненавистью разум стремящегося к геноциду деспота.

Френкель-Брунсвик родилась в Польше в 1908 году. В годы становления личности она много переезжала. В 1914 году она и ее семья бежали через австро-венгерскую границу в Вену, спасаясь от погрома, а позже, в 1938 году, после Аншлюса, она, как и многие еврейские эмигранты ее поколения, отправилась в Америку.

Тот год стал поворотным в карьере Френкель-Брунсвик во многих отношениях. Новый Свет обещал ей финансовую стабильность и перспективы. А мир, который она оставила, породил трактат немецкого психолога-нациста Эриха Йенша «Антитип»[54]. Учитывая дальнейшие исторические события, этот текст должен был сильно повлиять на мышление Эльзы.