Черно-белые ангелы

– Ники, ты создала нас, нашу группу. Мы ничто без тебя, без твоих песен. Я всего лишь гитарист, ну, пусть даже очень хороший гитарист. Таких вокруг полно. А этот придурок поет еще сносно, только в ноты почти не попадает, но барабанщик вообще никакой, – сказал Жека, пытаясь удержать Ники за руку.

– Что смотришь? Хреновй ты барабанщик! – рявкнул он, обратившись к Кире. – Посмотри на себя! Нажрался как свинья!

– Да, пусть валит! Без нее справимся! Жека, мы же звезды! У нас слава, поклонницы, выбирай хоть каждый день новую, – покачнувшись, но быстро ухватившись за дверной косяк, произнес заплетающимся языком Кира.

– Что ты из себя возомнила, Ники? Типа, ты такая необыкновенная и я всю жизнь буду приклеен к твоей заднице? – обратился он к заплаканной Ники. – Вокруг столько клевых молодых девчонок! Ты когда-то тоже была такой, а теперь посмотри на себя! Сколько тебе? Двадцать семь? Почти тридцатник! Да, с тебя скоро песок посыплется. Ты стала старой…

Кира нагло заржал, оскорбительно уставившись на Ники. Жека не мог больше это слушать. В его черных глазах вспыхнули языки адского пламени ярости, брови сошлись на переносице, а из раздувающихся ноздрей, казалось, как у дракона, сейчас повалит дым. Жека был взбешен безобразным поведением Киры в последние месяцы, но все списывал на «звездную болезнь». Думал, перебесится и все будет, как прежде. Но терпеть этот возмутительный, ранящий Ники бред, было невыносимо. Крепкий хук слева остановил поток словесного недержания Кирилла.

Он взвизгнул, как побитая собачонка и схватился за ушибленную челюсть.

– Ты что?! Жека, ты меня ударил из-за бабы? – воскликнул немного протрезвевший Кира.

– Единственная баба здесь ты! – сквозь зубы процедил Жека.

Кира что-то бубнил, вытирая шедшую изо рта кровь, не замечая Жеку и Ники.

– Оставь его в покое, Жека. Кира всегда был таким. Знаю я его, он потом протрезвеет и начнет каяться, но при этом не вспомнит и половины произошедшего, – мрачно глядя куда-то в сторону, произнесла Ники. – Тогда он точно также нажрался, ввалился ко мне в квартиру и жестко изнасиловал меня. Не знаю, что на меня нашло, но я ужасно разозлилась на него, на отца, на всех мужиков, которые нас мучают, и не важно, насилуют они нашу душу или тело. Я вызвала полицию и написала заявление об изнасиловании.

Жека был поражен обреченностью в ее голосе. Он хотел еще пару раз съездить по бесстыжей морде Киры, но чем это поможет?!

– Я пойду собирать вещи, – тихо, но очень решительно сказала Ники. – Не беспокойся за меня, со мной всегда так. Наверное, долго и счастливо не с каждым случается. Я поеду домой на такси…

– Не уходи, прошу, – прошептал Жека, обняв ее за плечи. – Не хочешь видеть его, переночуй у меня в комнате или в гостевой. Ну, куда ты поедешь среди ночи? Напугаешь Елену Дмитриевну и Алешку. Ты же этого не хочешь?

Последний аргумент оказался убедительным. Ники сделала несколько шагов по лестнице, ведущей на второй этаж, но от пережитого волнения у нее сильно закружилась голова. Вцепившись в перила, она попыталась сделать еще шаг наверх, но не смогла. Ники обессилено приземлилась на ступеньку лестницы и тихонько горько заплакала. Жека с ненавистью взглянул на Кирилла, ползающего около двери своей спальни, но так и не сумевшего найти дверную ручку.

– С ним я поговорю завтра! – решил Жека, скрипнув зубами от гнева. – Нужно, как следует, вправить ему мозги!

Жека, нежно обняв Ники за талию, подхватил ее на руки и отнес в свою комнату. Дьявольская черно-красная спальня Жеки на сей раз не показалась Ники такой уж мрачной. На душе у нее сгустились куда более черные тучи. Жека аккуратно положил Ники на кровать поверх черного покрывала и хотел уже уйти, но она тихонько попросила:

– Жека, останься со мной, прошу. Поговори со мной… Нет, ничего не говори. Просто ляг рядом и обними меня.

Жека послушно лег на кровать, даже не сняв ботинки. Он прижался к вздрагивающей от беззвучных рыданий спине Ники и молча зарылся носом в ее душистый затылок. Он ласково перебирал пальцами ее шелковистые кудряшки, представляя, какая она в любви.

– С чего, собственно, я решил, что могу любить только мужчин? Ведь в юности у меня были девчонки и мне нравилось, – размышлял Жека. – Это все спортивный тренер! Он мне все время внушал ненависть к женщинам, потом появился этот, как его, Борис, потом тюрьма… Я и сам поверил, что не люблю женщин. Но Ники, она вообще ни на кого не похожа. В ней мужества больше, чем во многих мужчинах, а сейчас она такая хрупкая, беззащитная, плачет в моих объятиях. Я лежу, как дурак и не знаю что делать.