Черно-белый сад

Идеал тут же померк. Разве прилично выставлять женщину, посетительницу, в коридор. Если вам, дорогие друзья, срочно приспичило пошептаться, так извольте сделать это в коридоре! Этикет был пунктиком Катерины. Даже больше – навязчивой идеей. Когда в ее присутствии ели руками или сморкались при помощи двух пальцев, ей становилось плохо не только морально, но и физически. Что-то противное начинало ныть и вибрировать внутри. Ну а если не ныло и не вибрировало, то всегда приходило огорчение. Как же так можно? Почему? Подруги смеялись, называли Катерину «чокнутой перфекционисткой», «герцогиней Монпансье» и много как еще. Катерина удивлялась, иногда обижалась.

Уже в коридоре, сидя на неудобной жесткой банкетке (вот почему их называют медицинскими, если они стоят повсюду, не только в поликлиниках?), Катерина сообразила, что следователь не мог поступить иначе, не мог оставить ее одну в кабинете. У него же там важные документы, в том числе касающиеся и ее самой. Мало ли что… Он же даже все бумажки на столе перевернутыми держит, как учил капитан Жеглов из «Места встречи». Так что можно не обижаться… А еще она поняла, что в том мире, где она очутилась по нелепой прихоти судьбы, существуют иные правила. Об этикете можно забыть. Надолго. В худшем случае на десять лет, в лучшем – на три года. Разные люди станут отдавать ей повелительным тоном приказы, а она станет их исполнять. «Заключенная Ютровская, стоять! Лицом к стене!» Или заключенных называют по номеру? По номеру это не просто ужас, а ужас-ужас-ужас. Потерять имя – это все равно, что потерять себя. Жалость к себе спазмом сдавила горло. Ну почему она такая несчастная? Ну почему жизнь к ней так несправедлива? Почему она играет с ней так жестоко? Приподнимает и тут же шмякает о землю? Не для того приподнимает, чтобы порадовать, а только для того, чтобы размахнуться посильнее, чтобы шмякаться было больнее. За что?! За что?! За что?!!

«Ты прекрасно знаешь за что!» – сказал внутренний голос.

Внутренний голос у Катерины был вредный. Ни разу в жизни ни от чего не предостерег, ни разу ничего дельного не посоветовал, ничего приятного не сказал. Только упрекал и напоминал о том, что хотелось забыть. Одно время, желая избавиться от голоса, Катерина ходила на сеансы к психоаналитику, милому пузатому дядечке с улыбкой Чеширского кота. Грохнула кучу денег, потому что сеансы были ой как недешевы, но от голоса не избавилась, несмотря на то что дядечка обещал обратное. Он утверждал, что голос появился от внутренней потребности обсуждать проблемы и что, если она станет обсуждать их с ним, голос исчезнет. За ненадобностью. Так уж устроено в природе, что ненужное всегда исчезает… И она тоже скоро исчезнет, потому что она никому не нужна. Или почти никому…

«А чего ты хотела?» – поинтересовался голос.

– Ничего! – вслух простонала Катерина, чувствуя, что подбородок начинает предательски дрожать.