Чернобыль. Большая ложь

Прогнозы для населения Центральных районов Европейской части СССР, включающей всю территорию Украины, Белоруссии, Молдавии и ряд центральных областей России – а речь идет о 75 миллионах человек (!), включая 8 миллионов (!) детей до 7 лет – таковы. «Расчетные оценки дают основание предположить следующее теоретически возможное число новообразований щитовидной железы радиационной этиологии за 30-летний период после аварии на ЧАЭС. Инкурабельных злокачественных опухолей у детей – до 20 случаев, и в целом по всему населению до 50 случаев. Излечимых злокачественных опухолей – соответственно до 170 и 400 случаев».

В связи с этими утверждениями интересно еще раз заглянуть в секретную переписку от 1987 года между министрами здравоохранения Украины А. Е. Романенко и союзным – Е. И. Чазовым. (Копии документов хранятся в моем архиве.) Романенко сообщает в Москву: «В районах с повышенной радиацией в Киевской, Житомирской и Черниговской областях проживает 215 тыс. человек, в т. ч. 74,6 тыс. детей. <…> выявлено 39,6 тыс. больных, ранее не состоящих на учете. <…> Всего за год было госпитализировано 20,2 тыс. человек, из них около 6 тыс. детей. У 2,6 тыс. детей (3,4 процента) из них было выявлено содержание радионуклидов йода, превышающее 500 бэр». Сегодня даже школьники в радиационных зонах знают, что 500 бэр – это гарантированный рак. Где эти 2,6 тысячи украинских детей, о которых секретно сообщает министр, сегодня? Кто ответит? Ответа нет. Заметим, что эти страшные тайны были ведомы кремлевским медицинским пропагандистам за два года до их коллективного доклада! С какого потолка они берут свои цифры?

В докладе дается и «прогноз возможных отдаленных последствий общего облучения различных контингентов населения СССР в результате аварии на ЧАЭС», приводятся оценки радиационного облучения населения с учетом 35-бэрной концепции Минздрава СССР. (Они и дальше продолжали гнуть свою линию, несмотря ни на известные только им засекреченные результаты обследования людей, ни на какую ООН с ее гуманной беспороговой концепцией.) Для населения, проживающего в зонах постоянного контроля, особо отмечается, что «расчет отдаленных эффектов проводился, исходя из реально оцененной дозы за первые четыре года после аварии и ее прогностической оценке до 2060 года, при условии, что и в этих районах также сняты ограничения на потребление продуктов питания, производимых в личных хозяйствах».

Здесь возникает два простых вопроса. Во-первых, на момент доклада прошло не четыре, а три года после аварии. Если это и грубая ошибка авторов доклада, то она весьма симптоматична. По Фрейду. А во-вторых, кто и когда реально оценил полученные населением в первые два-три месяца дозы? Из предыдущих глав книги хорошо видно, какие титанические усилия прилагали власти, чтобы не только засекретить всю информацию о катастрофе, но и чтобы уничтожить первичные медицинские документы, в которых-то и были записаны реальные дозы облучения. Вместо них врачам предписывалось фиксировать заниженные дозы, ставить любой диагноз, но только чтобы он не был связан с радиационным поражением. И вот при таких условиях вроде бы серьезные люди, отягченные академическими званиями, предлагают и своим коллегам, и обществу верить таким «реальным» оценкам доз? (Насколько они «реальны», хорошо видно из официальных секретных документов Академии медицинских наук СССР, из которых следует, что в Житомирской области в зоне постоянного контроля не проводились даже вскрытия умерших после аварии, в том числе и детей.)

Но если авторы доклада уверены в том, что они говорят, то почему к этим «реально оцененным дозам» не имели и не имеют доступа для их анализа не только простые люди, журналисты, интересующиеся этими вопросами, но даже и специалисты, профессионалы? Мне не раз жаловались на это и отечественные, и зарубежные ученые. И спустя два с половиной десятилетия к чернобыльским материалам Института биофизики РАН России, а не официальным выжимкам из них, доступа нет. (Не делайте нам больно, господа!)