Чернобыль. Большая ложь

Вывод, к которому приходят авторы доклада, прогнозируя будущее населения, проживающего в районах жесткого контроля, не для слабонервных: «Несмотря на повсеместно отмечаемую в данных по СССР тенденцию к росту уровня спонтанной заболеваемости и смертности от злокачественных новообразований, в наших расчетах эти параметры за весь рассматриваемый период (70 лет) приняты неизменными (снова за истину в последней инстанции берется 35 бэр. – А.Я. ) . Следовательно, значения превышения уровня избыточных опухолей со смертельным исходом над спонтанным могут корректироваться только в сторону их уменьшения» (!). Эта мысль повторяется и в общем заключении: «Приведенные в этой работе данные свидетельствуют о том, что в большинстве случаев прогнозируемые уровни обсуждаемых радиогенных последствий облучения и, прежде всего, среди населения, проживающего в зонах жесткого контроля в результате аварии на Чернобыльской АЭС, вероятнее всего будут находиться в пределах значений, существенно меньших, чем величины стандартной флуктуации спонтанных уровней соответствующей патологии».

Иными словами, население – и прежде всего те, кто проживает в зонах жесткого контроля, возникших в результате катастрофы на ЧАЭС, – подвергающееся изо дня в день, десятилетиями, радиации (а период полураспада иных веществ тысячи и даже миллионы лет), будет иметь меньше смертельных исходов в связи с раковыми заболеваниями, нежели население на всех иных территориях. Говоря об опухолях щитовидной железы, авторы скромно заключают: «избыточный выход радиогенных опухолей этого органа возможно будет наблюдаться». А скорее всего, мол, и не будет. Ну и как вам это нравится? Словом, больше радиации хорошей и разной!

Цену всем этим заявлениям и коллективным советским прогнозам, сделанным на основании засекреченных и извращенных данных, определила сама жизнь в радиоактивных оазисах Чернобыля за двадцать пять лет. Вот она.

Опровергать (или даже ниспровергать) потоки лжи, в которой наравне с радиацией три года – до I съезда народных депутатов – захлебывалась страна, начали загнанные в угол под давлением общественности и журналистов, сами коллеги и однопартийцы Ильина и его команды. Уже через год после этого доклада на заседании Верховного Совета СССР председатель Правительственной комиссии по вопросам ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС В. X. Догужиев сделал сенсационное для страны и мира заявление: «…у 62 процентов всего населения, которое обследовалось, доза облучения составила от 1 до 5 бэр. У полутора миллионов человек, проживающих на момент аварии на наиболее загрязненных радиоактивным йодом территориях, в том числе 160 тысяч детей в возрасте до семи лет, доза облучения щитовидной железы составит у 87 процентов взрослого населения и 48 процентов детского не более 30 бэр. У 17 процентов детского населения –100 бэр».

Замечу, что эти официальные цифры также основаны на секретных докладах, которым предшествовали такие же секретные запреты вписывать реальные дозы в медицинские документы жертв. Это значит, что их надо еще умножать. От ильинской команды в ответ не последовало ни звука. Главное в официальной медицине – партийная дисциплина.

Хотя незадолго до этого сенсационного признания тот же В. X. Догужиев уверял депутатов: «Основные демографические показатели – рождаемость, смертность, естественный прирост в зараженных районах Российской Федерации, Белоруссии, Украины находятся на уровне соответствующих показателей по стране». К этому времени у меня в руках оказался секретный вердикт группы ученых из Академии медицинских наук СССР для внутреннего употребления с совершенно противоположными утверждениями: «Показатели заболеваемости основных классов болезни и смертности указывают на изменение в сторону роста, особенно показатели смертности среди взрослых и детей Житомирской области».

Наконец, напомню, сам Ильин на парламентских слушаниях вынужден был признать: «Один миллион 600 тысяч детей имеют дозовые нагрузки, которые нас волнуют, надо решать вопрос, как поступать дальше».

Выдавливать из властей и официальных медиков, служащих партийному мамоне, хоть какую-то информацию о здоровье людей в зонах радиации и три и четыре года спустя, приходилось в полном соответствии с рекомендациями Чехова, – по капле. Слава Богу, что у меня было так сказать персональное «ядерное» оружие – депутатский мандат, который действовал на власть как раздражитель. После вынужденного разрешения «сверху» через три года после катастрофы и всемирного вранья о ее последствиях правительство и министры начали со скрипом выдавать депутатам хоть что-то похожее на правду.

Всю эту информацию следует соотносить с первичным, так сказать, открытым докладом ильинского официоза, с которого я начала эту главу. Получится своеобразное наглядное пособие большой официальной лжи о здоровье чернобыльских жертв длиною вот уже в 25 лет.