Чернобыль. Большая ложь

Ильин Л. А.: «Теперь общество должно взвесить весь риск и всю выгоду (курсив мой. – А.Я. ) от такой акции. Мне представляется, что как раз эти вопросы нужно решать очень фундаментально, потому что приведенные мною ранее вам цифры о том, как выполняется решение, и правительство, и рекомендации медиков на сегодня, убеждают меня в том, что вот эти цифры, когда речь шла о каких-то четырнадцати-пятнадцати деревнях и Советы министров республик не обеспечили (выселение. – А.Я. ) там, где по-настоящему нужно было обеспечить… Поэтому я повторяю, что вопрос принятия любой цифры требует всестороннего анализа. <…> У нас твердая позиция в отношении этой концепции, а точнее не концепции, а принятия решения по 35 бэрам…» Из зала кто-то задал риторический вопрос: «Вся ваша 35-бэрная концепция и сегодняшнее только что состоявшееся выступление свидетельствуют о том, что вы перед нами выступали не как медик, а как экономист. Скажите, пожалуйста, а не противоречит ли это медицинской этике?»

Да, именно здесь, пожалуй, и зарыта собака. Доктор, вместо того чтобы обсуждать концепцию безопасного проживания человека, говорит о выгоде. Превращается в бухгалтера: жизнь – плюс, жизнь – минус, – ну и что? Допустимо ли это?

И еще один вопрос, коль мы перешли на экономику: в самом деле, что же выгоднее – переселять людей в «чистые» места, в нормальную жизнь или «гробить» деньги на доплаты и строительство в «грязных»? Белорусский писатель Василь Яковенко рассказывал мне, что в Могилевском облисполкоме специалисты показали интересные расчеты. Если оставить людей на зараженной земле, обеспечивать их всем необходимым в течение многих лет (период полураспада цезия-13 7, например, 30 лет), то это обойдется государству в два с половиной раза дороже, чем переселить людей в безопасные места. Этот факт еще раз подчеркивает несостоятельность не только научных, но и экономических подпорок так называемой 35-бэрной концепции.

Смоляр И. К, председатель комиссии по ликвидации последствий аварии на ЧАЭС Верховного Совета Белоруссии: «…Мы говорим о силах, о цене, об экономической выгоде. А ведь речь идет о самом большом богатстве – здоровье человека, а мы начинаем сопоставлять – тридцать миллиардов, сорок миллиардов и прочее. <…> Очень большое огорчение принесло выступление представителя Госплана СССР, когда начинает с нами, как купец, рядиться, как бы не продешевить и каким бы образом нам хотя бы не передать или не создать у нас цветущую жизнь на Гомелыцине…»

Эта неприкрытая торговля государственных чиновников здоровьем людей была отвратительна. Речь уже шла не просто о научной добросовестности (ученый вполне может сознательно заблуждаться), речь шла об этике ученого, его нравственности. Ведь по сути 35-бэрная концепция была предложена Минздравом СССР как альтернативная общеизвестной беспороговой концепции радиационного облучения, которую разделяют по существу все неангажированные специалисты в области радиологии и радиобиологии и у нас, и за рубежом. Эта концепция как раз и построена на нравственном императиве «недопустимости жертв». По определению Альберта Швейцера – «благоговения перед жизнью». А бухгалтерско-экономическая концепция нашей «придворной» медицины, убаюкивая легендами, предопределяла судьбы и заведомую смерть людей, живущих в «грязных» зонах, на несколько лет отодвинув их эвакуацию из опасных мест.

35-бэрный пороговый советский норматив – антипод беспороговой концепции, основанной на недопустимости человеческих жертв, своего рода глубоко безнравственная альтернатива. Основываясь на предоставлении о коллективной безопасной дозе облучения, она стыдливо допускает «статистически незначительную» численность возможных жертв. Разумеется, все это в свете закона больших чисел. Эксперты, анализируя так называемую 35-бэрную концепцию, пришли к выводу, что ее следует обозначить как «концепцию допустимой жертвы».

При обосновании своей концепции Национальная комиссия радиологической защиты Минздрава СССР уверяла нас, что при дозах 35 бэр за жизнь гарантировано отсутствие «учащения раковых заболеваний, генетических нарушений и патологии у потомства, вызванного облучением плода, поддающегося реальному обнаружению». Но все же какой риск ожидаемых заболеваний и связанное с этим изменение качества жизни? Сколько можно ожидать смертельных исходов от этих заболеваний для нынешнего «чернобыльского» поколения, и для тех, чьи гены уходят в будущее? Как отразится это в целом на нациях, подвергшихся беспрецедентному удару проникающей радиации, – прежде всего на украинской и белорусской? Ответ у академиков-бухгалтеров на все один: «здоровью людей ничто не угрожает».