Чернобыль: История ядерной катастрофы

Приезжали в Припять главным образом молодые люди, часто – холостяки и незамужние девушки. В 1986 году средний возраст горожанина составлял 26 лет. Одинокие занимали комнаты в общежитиях, молодые семьи селились в малосемейные общежития и квартиры-гостинки. У молодых родителей и дети были маленькие. В пяти начальных школах города число параллельных классов доходило до пятнадцати – в каждом три десятка учеников, если не больше. В то же время сельские школы, как правило, с трудом могли наскрести на один-два параллельных класса, а обычные городские – на три или четыре. Припяти такая перспектива не грозила: каждый год население города пополняла добрая тысяча новорожденных младенцев[43].

Для занятий спортом имелось два стадиона и несколько плавательных бассейнов, один из них – олимпийского класса. Брюханов гордился зданиями, построенными за счет Чернобыльской АЭС. Но необходимость постоянно тратиться на городские нужды его раздражала. Ответственность за Припять несли горком партии и горисполком, однако их казна вечно пустовала. Поэтому местная власть не могла удержаться от соблазна запустить руку в громадную кубышку предприятия-спутника. Отцы города беспрестанно досаждали Брюханову просьбами раскошелиться на очередной объект, но этим еще можно было пренебречь. Другое дело – областное или республиканское начальство, которому он подчинялся. Особенную склонность к волюнтаризму проявил Григорий Ревенко (второй, затем и первый секретарь Киевского обкома партии, в 1991 году – руководитель аппарата президента СССР). Ревенко велел Чернобыльской АЭС выделить средства на постройку бассейна, подходящего для международных соревнований. Брюханов протестовал, но тщетно. «Я ему: такие бассейны предусмотрены нормативами только в городах-миллионниках. А он: строй! И строили», – вспоминает Брюханов. Позднее секретарю обкома пришла на ум идея разнообразить досуг горожан еще больше – преподнести им крытый каток[44].

Директор ЧАЭС понимал, что бассейны и площадки для занятий спортом принесут немалую пользу его работникам. Не помешают и торговые точки – ведь план города предусматривал только один универмаг. Брюханов находил на это деньги, для чего иногда даже водил за нос Госбанк – брал кредиты для станции, а тратил их на Припять. Беседуя с репортером в конце 1985 года, незадолго до съезда, Брюханов в сердцах брякнул: «Привыкаем к ненормальному, оно уже вроде как нормальное воспринимается. Вот что страшно!» Городские дела отвлекали его от станции, тогда как все время и силы нужно было отдавать ей – в том числе чтобы гарантировать безопасность. Брюханов не особенно подбирал слова: «На таком фоне второстепенным главное становится – обеспечение надежности и безопасности нашей работы. Что ни говори, мы все же не обычное предприятие. Не приведи Бог, что-то серьезное стрясется у нас, – боюсь, не только Украине, но и всему Союзу с этой бедой не справиться»[45].

Но сейчас можно было отвлечься от этих тревожных мыслей. Брюханов наконец-то вернулся домой. Завтра – 8 марта, возможность поздравить жену, провести время в кругу друзей. Дочь Лилия уже вышла замуж и жила отдельно; они с мужем оканчивали мединститут. Поздравлять ее с праздником придется по телефону, но родители надеялись, что молодая семья скоро навестит их в Припяти. Виктор и Валентина ждали появления первого внука. Брюханову пришлось добиваться всего в жизни упорным трудом, однако жизнь его труд щедро вознаграждала. Казалось, 1986 год сулит только успехи. Во-первых, директор ЧАЭС побывал в Москве на партийном съезде. Во-вторых, поговаривали о вручении ему звезды Героя Социалистического Труда. Само собой, план обязательно надо будет выполнить и перевыполнить – но этим Брюханова было не испугать. Он не раз с этим справлялся[46].

На следующее утро, в праздничный день, в главной областной газете напечатали фотографию руководителя Чернобыльской АЭС среди других делегатов съезда – днем раньше, на киевском вокзале. Брюханов сдержанно улыбался, выглядел усталым, но вполне довольным. Как человек, который сам строит свою жизнь и жизнь тех, кто его окружает[47].

Глава 3 Электростанция

В марте 1986 года для Брюханова, его коллег и подчиненных ничего не было важнее всесоюзного совещания представителей заводов, снабжавших Чернобыльскую АЭС строительными материалами и оборудованием. На трехдневном совещании, созываемом в конце месяца, надлежало согласовать планы руководства атомной электростанции, строительного треста и предприятий-поставщиков. А также придумать, как выйти из тупика, в который зашло сооружение нового энергоблока – пятого. План по строительным работам на 1985 год выполнен не был, и надежда на запуск реактора в наступившем году понемногу таяла. С другой стороны, на XXVII съезде партия велела строителям в течение следующей пятилетки воздвигать ядерные объекты вдвое быстрее[48].