Чернобыль. История катастрофы

Еще несколько лет углубляясь в лабиринт развалин 4-го блока, отбирая образцы, делая фотографии и снимая видео, участники Комплексной экспедиции раскрыли тайну того, что произошло внутри здания в самые лихорадочные дни Битвы за Чернобыль. Внутрь реактора попала ничтожная часть из 17 000 т материалов, сброшенных с вертолетов[1476]. Бóльшая часть сброшенных грузов образовала кучи до 15 м высотой среди заполнявших центральный зал обломков[1477]. Некоторые свинцовые слитки попали в полосатую бело-красную вентиляционную трубу, крыша 3-го энергоблока, находящаяся почти в сотне метрах от цели, также была пробита при бомбардировке[1478]. Более того, оказалось, что почти все 1300 т графита, которые не выбросило из реактора взрывом, сгорели: пылающий реактор просто выгорел дотла[1479]. Героические попытки вертолетчиков тушить его песком с высоты 200 м были почти бесполезными[1480].

Также Комплексная экспедиция показала, что обсуждавшаяся физиками-теоретиками страшная угроза «китайского синдрома», от которой поначалу отмахнулись практично мыслящие авантюристы из Средмаша, не была такой уж невероятной[1481]. Они установили, что две тонны смертельного вещества «слоновьей ноги» представляют собой лишь малую часть раскаленной реки радиоактивной лавы, образовавшейся внутри реактора в первые минуты после аварии и протекавшей в подвал здания, пока реактор практически не опустел.

Расплавившиеся первыми и набравшие температуру свыше 1850 °С в течение получаса после взрыва циркониевые оболочки топливных сборок растворили таблетки двуокиси урана, которые в них содержались, слившись в горячий металлический «суп», который затем поглотил части корпуса реактора, включая нержавеющую сталь, серпентинит, графит и расплавленный бетон[1482]. Радиоактивная лава, на тот момент содержавшая 135 т расплавленного урана, начала прожигать себе путь сквозь нижнюю биологическую защиту реактора – массивный стальной диск весом 1200 т, заполненный гравием серпентинита. Она прожгла защиту и ее содержимое, поглотив примерно четверть общей ее массы, и плавно вытекла в нижние помещения[1483]. Стальной крест, поддерживавший корпус реактора («схема С»), достиг максимальной точки напряжения и сложился; защита вывалилась из дна реактора, и раскаленный кориум начал прожигать дыру в полу подреакторного пространства. Трубы системы поглощения пара (бассейна-барботера), которая не смогла спасти гибнущий реактор № 4, теперь предоставили удобный путь лаве, пытавшейся покинуть здание, распространяясь на юг и восток по четырем отдельным маршрутам[1484]. Расплавляя металлоконструкции, выливаясь сквозь открытые дверные проемы, медленно заполняя коридоры и помещения и просачиваясь дальше по трубопроводам, лава, этаж за этажом, стекала к фундаменту 4-го энергоблока.

К тому времени, когда кориум достиг емкостей бассейна-барботера, опорожненных такой высокой ценой капитаном Зборовским и сотрудниками станции, он прожег и просочился сквозь три этажа подреакторных помещений, вбирая в себя обломки и части здания, пока не достиг суммарного веса минимум в 1000 тонн[1485]. В некоторых помещениях расплавленный металл собрался в лужи глубиной 15 см и застыл[1486]. Несмотря на усилия Зборовского и его людей, несколько сотен кубометров воды еще оставались в отсеках конденсатора, и только когда поток кориума достиг этого места, «китайский синдром» наконец подошел к концу. Лава стала падать в остатки воды в бассейне-барботере и безвредно остыла[1487]. Расплавленное сердце реактора № 4 завершило свой путь – однако серая керамическая пемза, в которую превратилась лава, плавала на поверхности радиоактивного бассейна в сантиметрах от фундамента, отделявшего здание от грунта под ним.

Комплексной экспедиции пришлось до 1990 года отыскивать бóльшую часть расплавленного топлива и только потом составить доклад, уверяющий правительственную комиссию, что призрак реактора вряд ли «в обозримом будущем» восстанет снова[1488]. Даже спустя четыре года после аварии температура внутри некоторых топливных кусков оставалась высокой – до 100 °С. Однако без насыщения водой новая критичность, по расчетам ученых, была почти невозможна, и они установили систему слежения, позволявшую заранее получить уведомление, если вдруг начнется реакция. К тому времени началось окончательное обрушение Советского Союза, и финансовые потоки и политическое внимание отклонились далеко от Чернобыля.