Чернобыль. История катастрофы

Все более забываемая всеми и страдающая от нехватки ресурсов Комплексная экспедиция все же продолжала упорно работать[1489]. Начальник научно-исследовательского отдела экспедиции Александр Боровой за это время совершил более 1000 выходов в саркофаг. Боровой однажды сказал, что ему всегда не хватало физической храбрости и он просто достаточно хорошо понимал опасности радиации, чтобы избегать рисков. Но каждый раз, когда он входил в огромное черное сооружение, это будило в нем те же чувства, что и первая часть Шестой симфонии Чайковского: зловещая прелюдия к борьбе между жизнью и забвением. Физикам не хватало компьютеров и защитного оснащения, отправляясь внутрь саркофага, Боровой брал с собой катушку пластыря, чтобы заклеивать пластиковый комбинезон, если тот порвется.

Со временем у членов Комплексной экспедиции стало заканчиваться даже нательное белье, и после того, как документальный фильм о них показали по Би-би-си, ученые начали получать с Запада посылки с вязаными носками[1490]. Боровой выдавал их в награду тем членам экспедиции, которые отличились в саркофаге. Тем не менее ученые находили свою работу настолько увлекательной и важной, что некоторые отказывались уезжать в конце своего срока. Многие, отправляясь в саркофаг, оставляли дозиметры в кабинетах, чтобы не превысить официально разрешенную дозу и не быть отправленными домой. Кроме «слоновьей ноги», они столкнулись с другими формациями отвердевшей лавы в руинах 4-го энергоблока и дали им клички Капля, Сосулька, Сталагмит и Куча[1491]. Одним из этих уникальных открытий была субстанция, которую они окрестили чернобылитом – красивый, но смертельно опасный кристаллический силикат, состоящий из циркония и урана, который они откалывали от развалин[1492]. Его можно было безопасно изучать лишь короткое время, и образцы вывозили из 4-го энергоблока в выстеленных свинцом контейнерах. По мере того как деньги заканчивались, а опасения насчет начала новой самоподдерживающейся цепной реакции ослабевали, Комплексная экспедиция увидела новую проблему: саркофаг, сооружавшийся в условиях глубокой секретности со всей поспешностью и изобретательностью, на какую был способен СССР, оказался совсем не тем инженерным шедевром, каким его рисовала пропаганда.

Хотя недостатки укрытия были тщательно замаскированы во время строительства, Боровой и его товарищи обнаружили в стенах просветы, через которые мог пройти человек, и трещины, сквозь которые могла проникать вода и вылетать наружу радиоактивная пыль. Они также начали опасаться, что бетонный скелет здания, заключенного в саркофаг, вскоре может обрушиться[1493]. К тому времени, когда Борового отозвали в Москву, стало понятно, что нужно искать новые средства защиты окружающего мира от останков все еще горячего реактора.

Бывший директор станции Виктор Брюханов вышел на свободу 11 сентября 1991 года, отсидев пять лет из своего десятилетнего срока[1494]. Он был освобожден досрочно за примерное поведение, согласно правилам советской юридической системы, и последние месяцы заключения провел на принудительных работах – на «химии» – в Умани, городе, расположенном ближе к Киеву, где теперь жила его жена Валентина. Он вышел из заключения в возрасте 55 лет, потрясенный и истощенный. Добротное чешское пальто, купленное ему женой, висело на нем мешком[1495]. Она показала ему их новую квартиру в доме, прозванном «Маленькой Припятью», поскольку в нем получили жилье многие из его ставших инвалидами сотрудников, и познакомила его с пятилетней внучкой, которую он до тех пор не видел.

Брюханов вышел в глубоко изменившийся мир. Строгие установки партии, которым он следовал непоколебимо, растворялись, и даже его всенародная дурная слава человека, ответственного за чернобыльское бедствие, была отодвинута на задний план раскрытием худших и непредставимых преступлений. 26 декабря 1991 года председатель Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда СССР отправил адвокату Брюханова в Москве письмо из двух строчек. Оно извещало, что поданная его клиентом апелляция на приговор оставлена без рассмотрения, поскольку вынесшего его государства больше нет[1496].

Поначалу Брюханов стремился вернуться в Припять[1497]. Несмотря на все случившееся, он надеялся найти новую работу на станции, которую когда-то построил. Со временем Виталий Скляров, саркастичный бывший аппаратчик, все еще возглавляющий украинское Министерство энергетики, теперь часть независимого национального правительства, нашел Брюханову место в управлении Министерства внешней торговли в Киеве[1498]. В 1992 году забытый человек тихо вышел на работу.