Чернобыль. Обитель зла

Полковник Марченко, проводивший вместе с Хрычом осмотр его сил, чувствовал себя несколько неуверенно. Все-таки он представлял здесь государство. А значит – и закон. И с точки зрения государства стоявшие сейчас перед ним шеренги бойцов были не чем иным, как незаконным вооруженным формированием. Не хуже, чем в Чечне. А то и посерьезней. Наверное, все-таки посерьезней, потому что эти ребята привыкли действовать на территории, полностью враждебной человеку. А не в горах, которые тебе дом родной.

Короче, если по уму, то Марченко должен был бы сейчас призадуматься, как это бандформирование обезвредить, а не прохаживаться перед «должниками», как отец-командир перед верными солдатами. Но ситуация вокруг Зоны уже давно потеряла однозначность, и вести себя надо было гибко. И потому он, напустив на себя важность, шел рядом с Лубниным и лениво кивал, когда Антон расписывал ему заслуги то одного, то другого бойца. А ведь и бойцы были, в основном, такие, что впору было зеленеть от тоскливой зависти – уж полковник-то видел, что за личный состав в его части. Хотя, и тут все насквозь понятно – часть Марченко базируется на самом, пожалуй, спокойном участке. Нет смысла тратить по-настоящему хорошие войска, убирая их с участков, где Зона буквально накатывает на окружающие земли.

Взять ту же Тереховку. Всего-то полсотни километров отсюда. А что там творится – словами не передать. Главное, Зона подошла уже чуть ли не к заграждениям. На проволоке что ни ночь, то какая-нибудь гадость висит. Сталкеры – не чета здешним. Вооружены так, что закачаешься. Экипированы – дай бог спецназу ГРУ такой оснастки. А еще – те же «должники», которые там тоже позлее и пожестче. И настоящие бандиты. Короче, по большому счету, и если забыть про формальные требования, жаловаться ему, полковнику Марченко, совершенно не на что.

– Вот примерно так, полковник, – сказал Хрыч, когда они закончили осмотр личного состава.

– Черт подери, Антон, ты хоть отдаленно понимаешь, что ты мне только что показал?

– В самых общих чертах, – усмехнулся Лубнин. Он был очень доволен собой и испытывал откровенное злорадство, глядя на перекошенную физиономию полковника. Ничего, Марченко полезно. А то он уже привык здесь жить, как у Бога за пазухой, и бойцы его обленились и распустились. Так пусть теперь посмотрит на то, какой должна быть настоящая сила.

– Это хорошо, что понимаешь. А ты в курсе, что на меня гарантированно настучат?

– К гадалке не ходи! – подтвердил Антон. – Но точно так же мы с тобой знаем, что если операция пройдет гладко, то никаких санкций не последует. Более того, ты еще и можешь огрести какую-нибудь висюльку на грудь за то, что устранил опасность для страны и человечества в целом.

– А если гладко не получится? – дернул уголком рта Марченко.

– Полковник, ты же не дурак. Вот и подумай, грозит ли тебе чем-то наш провал? – логическое ударение Хрыч сделал на слове «наш», ставя четкую границу между своими людьми и бойцами полковника Марченко.

Марченко вздохнул.

– Опять в великого мыслителя играешь?

– Да ни сном, ни духом. Козе ясно, что всяким комитетам и службам до тебя, в общем и целом, нет никакого дела. Их заботит только то, чтобы на твоем участке не проскочила на Большую Землю никакая погань. Ну и до кучи, чтобы не было потерь личного состава. За бойцов, ясен пень, с тебя спустят шкуру. А так… Ну полезли мы в Зону, ну легли там – и что? Тебе твои же стукачи потом и принесут на хвосте весточку, что несколькими сталкерами меньше – это всегда хорошо.

Марченко готов был прямо здесь задушить Лубнина – тот в который раз показывал потрясающую осведомленность в образе мышления командования. Военным он был, что ли?

Хотя помимо своей, чисто формальной правоты Хрыч кое-чего не знал. С тех самых пор, как выяснилось, что Чертово Логово ничуть не менее опасно для Москвы или Киева, чем для окрестностей Зоны, стало уже все равно, каким образом решится эта проблема. Главное: Логово должно прекратить угрожать внешнему миру. Есть уже и соответствующая директива, подписанная на самом верху штабов объединенного контингента вооруженных сил в Зоне Отчуждения. И значит, Лубнин сейчас может рассматриваться исключительно как способ выполнения поставленной задачи. И лучше бы он справился с ней, поскольку в противном случае такой же самый приказ дадут уже Марченко. И он должен будет вести на дело не профессиональных и отлично обученных солдат, а срочников, которые знают воинскую премудрость в пределах курса молодого бойца. Никто ведь не снимет ради него профессиональных солдат с других участков, не бросит сюда…

Лубнин нарочно не торопил полковника, чтобы тот мог с минимальным психологическим ущербом переварить свою второстепенную роль в предстоящей операции. Более того, он дал своим бойцам команду «вольно» и достал сигареты, внятно намекая на то, что можно позволить себе расслабиться.

Полковник охотно присоединился к перекуру. Видно было, что это на самом деле принесло ему немалое облегчение.