Чернобыль – полынь горькая

На другом конце двора стоит гумно, покрытое соломенной крышей, с пристройками для лошади и коровы. Дальше, до самого оврага, заросшего густым ольшанником, тянется огород. Летом в огороде чего только не растёт – картошка, капуста, горох, кукуруза, помидоры, огурцы, мак и конопля, а по краям подсолнухи. Больше всего я люблю подсолнухи, их желтые, склоненные к земле головы, в которых столько вкусных семечек.

А ещё я люблю запах полыни…

Она густо растёт по всей меже. Я ложусь, подминая её мягкие пахучие стебли и смотрю в небо. Под белыми пушистыми облаками кружат вороны. Они каждый раз прилетают с одной и той же стороны. Меня обволакивает густой запах и какие-то тревожные видения. Слышу голос матери:

– Антон, посмотри Бронека, наверное, он лежит в чернобыли.

– Да, вот он, мама!

Я обнимаю Антона за шею и спрашиваю:

– Почему полынь называют чернобылью?

– Не знаю, надо спросить у дедушки, – задумавшись, говорит Антон.

На краю огорода, ближе к дому, стоит старый дуб. На самой верхушке гнездо бусела.

К дедушке я хожу почти каждый день. Его дом через межу от нашего. К нему примыкает большой сад. Там много яблок и груш, а по краям стоят старые липы – дедушка их посадил, когда был ещё молодым. А ещё в саду стоят улья.

– Совсем как маленькие домики, – говорю я дедушке.

– Это и есть домики, для пчёл, – соглашается дедушка.

– Пора наведаться к нашим пчёлкам-кормильцам.

Он берёт уже приготовленный дымарь, надевает на голову соломенную шляпу с сеткой и направляется к ульям.

Я сижу у окна и мне хорошо видно как дедушка, подойдя к улью-домику, открывает крышку и направляет в него дымарь. Густой дым обволакивает открытый улей. Потом дедушка вынимает двумя руками из улья рамку: она вся покрыта пчёлами. Дедушка аккуратно щёткой сгребает с рамки пчёл обратно в улей и опять направляет в него дымарь.

Я боюсь пчёл и не подхожу к ульям. Дедушка знает и говорит мне:

– Пчелы редко нападают, если только их не растревожить.

– А как их можно растревожить?

– Ну, например, рядом нельзя резко взмахивать руками, тряпкой или палкой.

Нельзя трогать пчеломатку.

– Пчелиную мать?

– Да, пчелиную мать, она у них как царица. И когда она вместе с роем покидает улей, то у пчелиного роя только одна забота – защищать пчеломатку. А если случайно поранить пчеломатку, или что ещё хуже – убить её, то рой может напасть на человека.

– А как узнать матку? Она же среди пчёл, а их много?

– У неё брюшко длиннее, и цветом она отличается от остальных пчёл.

Дедушка лукаво усмехается:

– Однажды, когда я открывал улей, пчеломатка села мне на руку, и тут же мою руку облепил пчелиный рой. Я стоял с вытянутой рукой, но пчёлы не обращали на меня внимания, они просто закрывали жужжащей шапкой свою мать… Я спокойно подошёл к улью, стряхнул в него рой, и пчёлы успокоились.

А ещё я люблю слушать рассказы дедушки про бусела. Прежде чем начать рассказ, дедушка набивает трубку табаком и при помощи лучинки, зажженной в печи, не спеша раскуривает её:

– Бусел – это Божья птица, большой грех ее обижать. А клокот бусела, когда он задирает свой большой клюв в небо – это молитва бусела. Он летает над землёй, собирает по болотам всякую нечисть, очищает нашу землю.

Дедушка умолкает, чтобы раскурить угасающую трубку, смотрит на меня с улыбкой, продолжает свой рассказ:

– На зиму буселы улетают на самый край света, где, искупавшись в чудесном озере становятся людьми, а весной, окунувшись в другое озеро вновь превращаются в птиц и возвращаются к нам в свои гнезда. Часто буселов называют человеческими именами: Бенедикт, например. У нас, поляков, значит «Благословенный».

– Дедушка, а можно мы своего бусела назовём Антоном?

– Как твоего брата. Конечно можно. Антони – польское имя, и у поляков означает «Бесценный». Твоё имя – Бронислав, у нас – «Славный защитник». Потеребив усы, дедушка добавляет:

– Так что ты, внучек, теперь наш славный защитник.

– Дедушка, а буселы сами себе гнездо построили?

– Сами, но мы им помогли. Однажды буселы прилетели и стали кружить над нашим огородом, а потом сели на верхушку дуба. Долго там сидели, пощипывая себя. Клокотали задирая клювы к небу, а потом улетели. Твой отец вместе с Антоном приладили на верхушке дуба старое колесо от телеги. Понатыкали в него сухих веток – получилось гнездо.

– И буселы вернулись?

– А то как же! Вернулись и с тех пор каждый год прилетают в своё гнездо – это их дом…

– И они никогда не покинут своё гнездо?

– Буселы покидают своё гнездо только в предчувствии беды, – вздохнул дедушка.

Утром, едва проснувшись я выбегаю во двор и смотрю на верхушку дуба: в гнезде стоят на своих тонких, как тростинки ногах два бусела и клокочут, задрав к небу большие клювы. Их клокот похож на удары палки об палку.

Запах молозива – самое осязаемое, самое ясное воспоминание детства! Я почти физически ощущаю его, слышу нежное и слабое мычание только что родившегося телёночка, который лежит возле печи на разостланной дерюжке, покрытой соломой, чтобы не прилипало тельце.

Мать суетится у печи, ласково приговаривая: