Чернобыль

Если же человек не соглашался с суммой компенсации - вещей, допустим, у него было больше, чем на семь - десять тысяч, то все решала конфликтная комиссия при исполкоме. Допустим, человек говорит: "У меня в квартире вещей на восемнадцать тысяч". Он составляет опись этих вещей, указывает примерный год приобретения - потому что учитывалась и степень износа. Мы собираем эти заявления, и раз в месяц комиссия выезжает в Припять, приходит в квартиру и оценивает вещи. В комиссии - опытные товароведы, экономисты по ценам. Представляешь?

Из-за шмоток, из-за денег, из-за барахла люди ездят в зараженный город, подвергают свое здоровье опасности! Но куда ж денешься? Были такие ситуации, когда мы соглашались - и доплачивали человеку. Туда все входило - мебель, носильные вещи. За день комиссия могла проверить восемь - десять квартир, и то с трудом - дело-то конфликтное. Работали от темна до темна.

Изменились ли мои представления о людях и жизни? Наверное, да. Мы пережили настоящую войну, а это бесследно не проходит. С одной стороны, Чернобыль учит нас быть более сострадательным к людям, понимать людей. А с другой стороны, - становишься каким-то толстокожими, что ли. Почему? Вот приходит человек, слезно просит помочь. Раскисаешь, помогаешь, а потом выясняется, что это все он тебе лапшу на уши вешал. Рвачей немало оказалось. Особенно трудно было с общежитиями разбираться. Город наш молодой, масса приезжих, командированных на два-три месяца. И такие тоже претендовали получить четыре тысячи. Приходит мужик, пишет: у меня был японский телевизор "Панасоник", радиоприемник "Грюндиг", и все такое прочее. Сразу на четыре тысячи. Я ему в уголочке пишу: "С выездом па место". А он не хочет ехать. Он за горло берет и требует - дай мне немедленно деньги. Мы ему говорим: "Товарищ, ты здесь в командировке был, не могло быть у тебя добра на четыре тысячи…"

Пенсионерам выдавали направление на жилье в разных городах Украины. Допустим, была разнарядка в Чернигов пятьдесят человек, Винницу - двадцать человек. Были такие, что брали одно направление, второе, третье, вымогали самые лучшие квартиры, писали жалобы и анонимки. Зло начинало брать. Совесть же надо иметь! Допустим, была у неких пенсионеров трехкомнатная квартира в Припяти. Дети взрослые, разъехались, устроены. Остались люди вдвоем. Дать им трехкомнатную квартиру - значит, у кого-то ее забрать. Тяжелейший был год…"

В прессе много писалось о героическом труде военнослужащих, дозиметристов, строителей саркофага. Но нигде не встречал я рассказа о работе "низовых" представителей советской власти - сотрудников Припятского горисполкома - А. Веселовском, А. Эсаулове, А. Пухляке, М. Проценко и других, которые беспрерывно в течение полутора лет после аварии ездили по служебным делам в свой родной город. Они жили и работали в сквернейших бытовых условиях, с пренебрежением зачастую относились к правилам безопасности и дозиметрическому контролю (так, А. Эсаулов до сентября 1986 года вообще не имел дозиметра), но, невзирая ни на что, делали свое малоприметное, но очень нужное дело.

Обыденность? Бюрократия? Рутина? Железная инерция Административной Системы? И то, и другое, и третье. Но какая же обыденность может быть в экстремальных, почти фантастических условиях, в которых не доводилось действовать ни одному исполкому, ни одной мэрии в мире? Ведь речь шла о городе, навсегда вычеркнутом на всех географических картах, умершем как социальная единица.

Что же касается бюрократии, то она, конечно, была, родимая наша, привычная. Куда же ей деться? Только в Зоне она становилась еще абсурднее.

С человеком, рассказ которого приведен ниже, я познакомился в Ирпене, на первом этаже местного исполкома, давшего приют Припятскому горисполкому. В то время здесь стояли толпы людей, требовавших получения компенсации, решения своих неотложных вопросов. В вестибюле я заметил крепкого мужика лет сорока пяти, со злостью мявшего в руках зимнюю шапку. Мужик тихо матерился. Познакомились.

Александр Иванович Хорошун, бывший житель г. Припять, ныне проживающий в г. Мегион Тюменской области:

"Я приехал сюда издалека, уже две недели обиваю пороги всех инстанций. Из семейного бюджета выброшены на ветер деньги на проезд Мегион

- Нижне-Вартовск - Усть-Каменогорск - Зыряновск - Усть-Каменогорск - Москва

- Киев - Ирпень плюс местные переезды Ирпень - Киев - Диброва - Припять - Полесское - Термаховка - Иван-ков - Диброва - Киев - Ирпень. Исключая местные расходы на транспорт, сумма составит четыреста рублей. Это как раз жене сапожки, пальтецо, то да се. Я потерял пятнадцать дней отпуска, жена потеряла пальтецо, сапожки, то да се. Что приобрели? Надежду!