Чернобыль

Через несколько минут были в "хозяйстве". Казенный порядок военного лагеря. КПП. Ряды потемневших от сырости (с утра зачастил дождь) палаток. Плац для построений. Доска почета. Штабной модуль, офицерские домики, алюминиевый сборный клуб. Под палатками прячутся домики, очень жаркие; нары, запах как в парилке, под потолком - телевизор. На экране что-то щебечет коротко стриженная певичка. На нее молча уставились усталые мужики.

Полковник Александр Николаевич Степанов:

"Мне тридцать шесть лет. Я потомственный военный - отец и сейчас служит в Средней Азии. Всю жизнь был на колесах вместе с родителями - за десять лет учебы я поменял семь школ, вплоть до Веймара в ГДР, где и закончил десятилетку. Выбор профессии после школы однозначен - военное химическое училище.

Я прибыл сюда 1 августа 1986 г. Этот лагерь мы начали строить 5 сентября, а 24 октября уже сюда переселились. Можете представить эти сроки

- а ведь мы не отрывались и от основной работы. Работали на АЭС в три смены. Первая смена находилась на станции уже с шести часов утра, последняя смена возвращалась в два часа ночи. Практически все тогда смешалось - день, ночь.

За нами была закреплена южная зона - начиная с так называемой "Красной площади", где до аварии были хорошие цветники, а к моему приезду - гималайские горы бетона, металла, техники, земли. И вот потихонечку, метр за метром, за двадцать четыре дня "Красную площадь" эту с гималайскими горами сделали ровной, вывезли весь грунт зараженный, завезли свежий грунт. Работали скреперы, бульдозеры, потом грейдерами все ровняли и клали на свежий грунт бетонные плиты, а поверх плит - холодный асфальт. Моя первая работа на станции начиналась с "Красной площади", возле моста через канал.

Я удивлялся - как можно было в кратчайшие сроки, никого не подгоняя, а зная одно: "надо!" - выполнить такую работу… И организованность была высочайшая, и люди знали, что делать, и материал шел. И все делали, чтобы быстрее подобраться к четвертому блоку. Подошли.

И пришлось нам дедовскими способами - вениками - подметать все это, собирать с помощью трактора "Беларусь", потом сгребать лопатами и сбрасывать в контейнеры. В тракторе была освинцована кабина. Бойцы работали в нем где-то три-пять минут, потом выбегали, и следующие садились… В то время у меня через пятнадцать дней происходила замена людей. Но ни одного случая получения радиации сверх нормы не было, мы регулировали это, старались не "пережигать" людей. Очень трудно было с трактористами и крановщиками. Крановщики по семь минут только работали на укладке плит.

Ну а возле развала… Надо было пробежать где-то метров сто пятьдесят, подмести быстренько, бросить веники и убежать назад. Другая группа уже то, что подметено, лопатой сгребала в контейнер, потом это все грузилось и вывозилось. Зону первого, второго, третьего и четвертого энергоблоков мы закончили где-то в ноябре месяце.

Затем нас перебросили на "Рыжий лес". Определили энное количество гектаров леса и поставили сроки: убрать это к 23 февраля 1987 года, ибо там надо было проложить железнодорожную ветку для подвоза оборудования. Лес был рыжий, а в районе стройбазы - практически цвета кофе.

Но не мы валили "Рыжий лес", а другие, с помощью ИМРов (инженерная машина разграждения), другой техники. Они его повалили кое-как, создав бурелом, а мы делали мартышкин труд. Не надо было этого делать, надо было оставить лес таким, каким он был, чтобы легче подходить к нему и срезать. Мы бы производительность в пять раз больше имели. А его навалили, наломали, как на картине Шишкина.

- Почему же так сделали?

- Мотивировали тем, что если будем мы его валить, то посыплется елка рыжая и загрязнит обмундирование и все прочее. Но я уверен, что сделали хуже. Все равно деревья надо было из земли выкорчевывать, таскать, рубить их. Потом рыли котлованы невдалеке, в двух-трех километрах от повала и все это дело закапывали в глубокие котлованы, зарывали и сравнивали с землей.

- А котлованы бетонировали?

- Нет.

- Так деревья же сгниют, и все пойдет в воду…

- Это уже наше "давай-давай"… (А. Н. Степанов глубоко вздыхает). Часть на подготовленные могильники вывозили, а часть - в котлованы. К намеченному сроку мы это выполнили. Потом работали на стройбазе и Яновской нефтебазе. Там наши люди отличились - восемь человек были представлены к премии, но эти премии уже несколько месяцев неизвестно где гуляют… Нам говорят: "Представить списки на премию". Представляем - и все как в Лету кануло.

Сейчас работаем на АЭС, в химцехе, сталкиваясь с трудностями и с недостойным поведением некоторых гражданских должностных лиц, которые пытаются практически саботировать нашу работу. Дело доходит до того, что нам не дают необходимых для работы инструментов и приспособлений. В чем причина? А в том, что персоналу АЭС наша быстрая работа невыгодна: они получают тысячи в месяц за работу в "грязной зоне", а мои солдаты - только выезды на станцию.