Чернобыль

Но, судя по всему, В. Маломуж от стыда не сгорел. Он продолжал работать секретарем Киевского обкома партии. Более того. Сотрудники ЧАЭС и бывшие жители Припяти с изумлением увидели имя В. Маломужа… в списке делегатов XIX партконференции от Киевской областной парторганизации! Человек, имя которого неоднократно упоминалось на суде, когда речь шла о попытках исказить подлинный образ событий 26 апреля 1986 года, выступил в роли поборника гласности и перестройки! Оригинально, не правда ли?.

Вышеприведенные строки были опубликованы в октябре 1986 г. в журнале "Юность". А через полтора месяца В. Г. Маломуж был освобожден от должности секретаря Киевского обкома партии и члена ревизионной комиссии ЦК Компартии Украины. И одновременно в адрес ЦК КПСС, Союза писателей Украины и редакции журнала "Юность" поступил объемистый, отпечатанный ксероспособом документ - обращение "общественного комитета по защите чести и достоинства В. Г. Маломужа", в котором предлагалось "принять необходимые меры по задержке издания книжного варианта документальной повести Ю. Щербака "Чернобыль" до окончания общественной проверки приведенных в ней обвинений, которыми безосновательно, на наш взгляд, опорочен В. Маломуж".

Один из ведущих авторов письма, полковник запаса И. Тогобицкий не отрицает, что "повесть полезна и, бесспорно, в итоге принесет пользу". Однако, считает автор, "несправедливо и незаслуженно обвинен секретарь Киевского обкома КПУ Маломуж В. Г. …Извините, но Ваше утверждение ложно. Вы опорочили его доброе имя". И далее: "Начальник лаборатории внешней дозиметрии АЭС В. Коробейников около 5 ч. утра докладывал об уровнях радиации 3-15 микрорентген в секунду. Говорил он также о том, что радиоактивные выбросы имеют в своем составе инертные газы и короткоживущие элементы, а кое-кто не придает этому значения и докладывает о высоких уровнях радиации. Стали ли бы вы отменять занятия в школах, закрывать магазины при таком докладе специалиста? Думаю, что нет. А если бы стали, то это выглядело бы примерно как "караул, спасайся, кто может". Зачем же вызывать эмоции у читателей, задавая вопрос "знали ли они (руководители) подлинные размеры катастрофы?"… Все действия Маломужа на первом этапе были абсолютно обоснованными и направленными на обеспечение ликвидации последствий аварии и оказание помощи населению; после прибытия Правительственной комиссии его голос был, согласитесь, лишь совещательным. Аналогично действовал и председатель Правительственной комиссии Б. Щербина… Вез сомнения, на этом этапе и Б. Щербина и В. Маломуж думали о предотвращении паники. Наверное, из таких соображений в эти часы Б. Щербина поздравил молодоженов и пожелал им счастья на одной из свадеб в г. Припять. Приведенные факты красноречиво говорят о том, чего стоят Ваши утверждения о заглушении информации (подчеркиваю) в первые часы аварии в Припяти и требования о наказании В. Маломужа за это. При чем здесь В. Маломуж? Воистину - "в огороде бузина, а в Киеве дядько". Его главная задача состояла в партийно-политическом обеспечении проводившихся мероприятий. Что он самоотверженно делал".

Боюсь, что пылкие защитники "чести и достоинства" В. Маломужа оказывают своему подзащитному медвежью услугу. Ибо существуют точные факты и показания свидетелей, от которых никуда не деться. За все время, что минуло после опубликования первой части повести летом 1987 г., где была названа фамилия В Маломужа, он не счел необходимым обратиться ко мне - не для оправдания, нет! - но хотя бы для того, чтобы объяснить некоторые не совсем ясные моменты. А между тем именно В. Маломуж был высшим по рангу руководителем, первым прибывшим на АЭС рано утром 26 апреля. И уж очень неуклюже выглядит попытка И. Тогобицкого бросить тень на Б. Е. Щербину, который, как известно, прибыл много позже В. Маломужа, поздно вечером 26 апреля, и вскоре после прибытия принял решение об эвакуации, несмотря на сопротивление некоторых членов комиссии. Вот уж действительно "в огороде бузина, а в Киеве дядько".

Чтобы прояснить роль В. Маломужа на первых этапах аварии (что не исключает того положительного, что было им сделано по организации, скажем, вывоза из Припяти больных), предлагаю обратиться к рассказу чрезвычайно важного и ответственного свидетеля трагедии.

Серафим Степанович Воробьев, начальник штаба граждан ской обороны Чернобыльской АЭС: