Черное-белые дни

— А теперь вопрос к тебе, — и она повернулась к Блайду. Он встретил ее суровым взглядом, надеясь, что она догадется, как ему не хочется играть в эту мрачную игру. — Ты знал, что спишь с чужой женой, почему продолжал это? Любил?

— Нет, — проворчал Эрик, приходя в ярость от таких вопросов, исходящих не от кого-то, а именно от нее! — Мы были либо пьяны, либо под наркотиками… К тому же, она была единственной, с кем я мог поговорить.

— Какой ее видел ты? — заинтересовалась Джулия, обратившись к Генри.

Продюсер задумался. Он вспомнил, как однажды встретил в кафе милую девушку… Ну, скорее немного развязную — этакий сорванец в юбке. Сначала она произвела на него отталкивающее впечатление, а потом… Генри увидел в ней нечто особое. Возможно, силу, опору. Наверное, ему самому не хватало ярко выраженной самоуверенности, которой обладала Селин. Они играли в карты на раздевание, много пили. Она постоянно подбивала его на сумасбродные поступки, делая его жизнь похожей на бурю. Как-то Селин поднялась на сцену в пабе и, едва держаясь на ногах, ухватилась за микрофон. Немного подумала, окинула мутным взглядом шумных посетителей, которым было дело исключительно до выпивки, и внезапно запела. Без аккомпанемента. Все смолкли. Повернулись к ней и слушали. А Генри понял, что ей дана власть над другими. И он кричал: «Давай, Сили! Мочи!» — пытаясь ее подбодрить. Позже, с той же целью — помочь ей, сделать ее счастливой — Генри взял девушку под свое крыло как продюсер. На тот момент у него уже был Блайд. С Селией они плохо ладили. Постоянно скандалили в студии. Первое время. Но скорее всего это в них бушевал здоровый азарт, желание обскакать коллегу на звездном поприще. От того они и работали в поте лица, воспринимая каждую победу противника собственной неудачей и поводом упорнее двигаться к цели — стать первым голосом шоу-бизнеса. Прошло несколько лет. Селия вышла замуж за Генри. Их отношения с Эриком наладились. Но…

— Я не заметил, как она стала меня избегать, — исповедовылся продюсер перед своей подопечной. — В один прекрасный день я понял, что мы охладели друг к другу. Сначала расстроился, потом подумал, что в этом нет ничего страшного — такое случается с большинством пар. Потом решил все изменить. Приехал, хотел… — Он внезапно смолк, а Эрик опустил глаза. — И что я увидел? Я попал как раз в самый разгар веселья!

Джулия бросила взгляд на Блайда. А он, похоже, всерьез начинал злиться на нее, за то, что она заставила его пройти через весь этот неприятный процесс. И на Генри тоже. Ему вообще очень хотелось прекратить дурацкий разговор, выгнать гостей и немного поскандалить с украинкой.

— Прошло много времени, — заговорила она. — Что ты чувствуешь?

— Я не хочу об этом говорить! — сцедил сквозь зубы музыкант. — Зачем ты вообще это делаешь?

Она положила ладонь на его пальцы, нежно поглаживая, надеясь таким жестом немного успокоить нервного парня.

— Просто хочу, чтобы сегодня вечером мы покончили с прошлым. Понимаю, что вам обоим это очень неприятно. Но лучше выяснить все здесь и сейчас. — Сказала она и снова повторила. — Так как ты оцениваешь случившееся?

— Не знаю, — отвернулся от нее Эрик. — Это было давно… — Он замолчал на целую минуту, потом выдавил из себя, словно уже давно хотел с кем-то обсудить давний не лучший свой поступок: — Это было какое-то наваждение.

— Тебе нужна была та женщина? Ты любил ее?

— Нет. Просто тогда она оказалась рядом. — Ответил Блайд, повторяясь и не понимая, почему Джули снова спрашивает о чувствах к Селине.

«Потому что ревнует!» — кивал Роберт.

— Ты понимал, что она жена другого человека, того, кто многое сделал ради вас обоих?

— Джул, — не сдержался Эрик и повысил голос, а затем и на крик сорвался. — Я тогда вообще не думал! Я пел, фотографировался, работал в студии, пил, курил травку и… короче, всегда был под кайфом. А сквозь его дымку все видится иначе!

— Прости, — снова ласково погладила его она и повернулась к Генри. Продюсер напрягся. В фантазии Роберта весь этот разговор больше напоминал суд или допрос, в ходе которого мастер раскаленными щипцами вытаскивает правду из подсудимых. По крайней мере, оба мужчины выглядели так, словно их пытают уже не первые сутки. Иногда на их мрачных физиономиях проскальзывали вполне счастливые эмоции, видимо, связанные с желанным побегом.

— Генри, — «приложила раскаленное железо к груди» продюсера девушка и задала следующий убийственный вопрос: — Расскажи в деталях, что тогда произошло. Ваш разговор с Селиной…

— Мы ссорились. Кричали друг на друга, — признавался подсудимый, решив сотрудничать со следствием, чтобы поскорее убраться из «тюремной камеры».

— Шлюха! — кричал тогда в порыве гнева, ослепленный ревностью муж.

— Ошибаешься, миленький! — холодно улыбалась она, откинувшись на подушку и затягиваясь сигаретой, пока ее любовник натягивал штаны. — Я — звезда! И такой меня сделал ты!

— Я не делал из тебя проститутку! Я пытался сделать из тебя первоклассную певицу! — зачем-то оправдывался Генри.