Черное эхо

Компьютеры отдела CRASH имели программу под названием GRIT[28] – акроним внутри акронима. Этот уже расшифровывался как «Учет информации по бандам». Программные файлы содержали важнейшие сведения по 55 тысячам установленных членов уличных банд, а также по малолетним правонарушителям в городе. Этот компьютер был также связан с аналогичным компьютером в департаменте шерифа, в файле которого имелось дополнительно около 30 тысяч своих собственных зафиксированных членов хулиганских группировок. Одну часть программы GRIT составлял файл уличных кличек. Он распределял правонарушителей в соответствии с их прозвищами, давая возможность выйти через них на реальные имена, даты рождения, адреса и прочее. Все клички, попадавшие в зону внимания полиции в результате арестов или оформления «шейк-карточек» – отчетов по допросам на местности, вводились в программу. Говорили, что в GRIT-файлах содержалось больше 90 тысяч кличек. Требовалось только уметь нажать нужную клавишу. А Элвис умела.

Босх дал ей имеющиеся у него три буквы свежей надписи с трубы на дамбе.

– Я не знаю, все ли это слово целиком или только часть. Думаю, что часть.

Телия Кинг открыла программу, ввела буквы «S-H-A» и нажала клавишу «ENTER». Все вместе заняло у нее тринадцать секунд. Ее эбенового цвета лицо недовольно нахмурилось.

– Триста сорок три варианта, – объявила она. – Тебе придется здесь подзадержаться, дружок.

Он посоветовал ей исключить чернокожих и латиносов. Голос на кассете службы экстренной помощи на слух принадлежал белому. Девушка нажала еще какие-то клавиши, и янтарные буквы на экране компьютера перекомпоновались в другой список.

– Это уже лучше, девятнадцать попаданий, – сказала Кинг.

Такого прозвища, которое состояло бы только из трех букв, «SHA», не было. Было пять Шэдоузов, четыре Шаха, два Шаркея, два Шарки и по одному Шарку, Шэбби, Шэллоу, Шэнку, Шэботу и Шейму. Босх быстро припомнил картинку на трубе. Зазубренная S, напоминающая разинутую пасть… Что, если это пасть акулы?

– Подтяни-ка информацию на Шарка,[29] – попросил он.

Кинг нажала пару клавиш, и верхняя треть экрана наполнилась новыми янтарными буквами. Шарк был парнем из Долины. Контакты с полицией ограниченные: уснащал надписями скамейки на автобусных остановках вдоль бульвара Вентура в Тарзане,[30] был пойман за руку, получил условный срок и был приговорен к смыванию граффити. Парню пятнадцать лет. По мнению Босха, маловероятно, чтобы это он оказался на плотине в три часа утра в воскресенье. Кинг вытащила на экран данные на первого Шаркея. В настоящее время тот находился в Малибу, в летнем лагере для несовершеннолетних правонарушителей. Второй Шаркей был мертв, убит в 1989 г. в ходе войны между двумя группировками: «КГБ» («Кидз гон бэд» – «Протухшими парнями) и «Вайнленд бойз» («Парнями из страны виноградников»). Его имя просто еще не было удалено из компьютерных анналов.

Когда Кинг вызвала данные на первого Шарки, экран заполнился информацией и в нижней части экрана замигало слово «Дальше».

– Вот уж записной нарушитель спокойствия, – заметила она.

Компьютерная сводка описывала Эдварда Ниса как белого мужчину семнадцати лет, мотоциклиста (желтый мотоцикл, номерной знак JVN138), не замеченного в принадлежности к какой-либо банде, однако использующего кличку Шарки в качестве своего графического символа. Постоянно сбегал из дома своей матери в Чатсворте.[31] Далее следовал двухстраничный список контактов с полицией. Судя по местам, где происходили задержания, Босх сделал вывод, что Шарки, находясь в бегах, тяготел к районам Голливуд и Западный Голливуд. Он добежал глазами уже до второй экранной страницы, когда увидел запись об аресте за подозрительное бродяжничество, произведенном тремя месяцами ранее у Голливудского водохранилища.

– Это он, – уверенно заключил Босх. – Плюнь на последнего. Можешь сделать мне удобочитаемый печатный текст?

Телия нажала соответствующие клавиши, чтобы распечатать файл, затем указала на стенку из картотечных шкафчиков. Босх подошел туда и выдвинул ящик с литерой «N». Там он нашел досье на Эдварда Ниса. Внутри папки находилось цветное регистрационное фото. Шарки был блондином и казался на снимке маленьким. Выражение его лица представляло собой смесь душевной боли и вызывающего неповиновения, которое на лицах нынешних тинейджеров стало таким же обычным делом, как юношеские прыщи. Но Босха поразило в этом лице нечто знакомое, ощущение, что он откуда-то его знает. Он не мог вспомнить откуда. Детектив перевернул фотографию. Она была датирована двумя годами ранее. Кинг вручила ему компьютерную распечатку, и он уселся за один из пустых письменных столов, чтобы повнимательнее изучить снимок и содержание файла.