Черное и белое (СИ)

— Вот, — говорю я и протягиваю ей незапечатанный конверт с вложенным в него письмом. Нужно отправить письмо на Багамы.

— Ого! — начинает она. — У тебя что, родственники там?

Но, задав вопрос, она тут же закрывает рот ладонью.

— Прости, не надо было спрашивать.

— Никаких проблем, — мотаю я головой. — Всё нормально. Единственная загвоздка… текст зашифрован, поэтому, если кто-то нежелательный увидит… Короче, вопросы могут появиться.

— Не проблема, — уверенно отвечает она, — я же дочь контрабандиста, так что знаю, как письма перевозить. Не волнуйся, это же не высокоточный токарный станок.

Возможно, в будущем мы сможем использовать телетайп для передачи инструкций Мозесу Лански, но пока только голубиная почта.

Когда мы возвращаемся в гостиницу, Наташка как бы невзначай интересуется, какого это собственно хрена я целовался с чужой бабой и признавался ей в любви.

— Сама-то ты с Валдисом вполне себе с удовольствием лобызалась, — усмехаюсь я.

— Это в отместку тебе, — щурится она.

Приходится долго читать лекцию, о том что друзья и приятели нередко одаривают друг друга символическими поцелуями встречаясь и расставаясь. А любовь есть чувство разноплановое и друзей тоже можно и должно любить, хотя и не так, как невест и законных супруг. Для закрепления материала приходится показать, как именно нужно любить невест.

— Егор, — тихонько говорит она, когда обессилившие мы лежим, балансируя на грани яви и сна.

— А… — не сразу отвечаю я.

Из окна льётся тусклый фонарный свет. Он падает на потолок жёлтым прямоугольником. Нужно было задёрнуть шторы… А, впрочем… Всё равно…

— Давай не будем венчаться… — говорит Наташка.

— Почему?.. Это ж гарантия…

— Какая? — не понимает она.

— Верности…

— Да ну тебя… Как-то страшно… И странно… Не по себе… мы же неверующие. Комсомольцы, всё-таки…

— Зря…

— Ну… это же и потом можно, правда?

— Ага, — отвечаю я, засыпая.

Можно и потом…

День выдаётся суетливым, но благодаря компактному графику мы успеваем выполнить сегодняшнюю программу в первой половине. И это очень хорошо, потому что мне не придётся пропускать никаких мероприятий, вызывая гнев непосредственного начальника. Чуть ближе к вечеру у меня запланированы встречи со Злобиным и остальными мастерами наших цеховых дел.

Мы входим в фойе. Собственно, мы — это Скачков, я и Алик с Лёхой. Дима с Вовой находятся при Наташке, а она в совещаниях в ЦК и ДОСААФ участия не принимала. Её катал Валдис и сейчас, как раз, должен привезти. Ирина с Толиком идут гулять по старому городу.

Заходим в отель и двигаем прямой наводкой к лифтам.

— Егор Андреевич! — вдруг раздаётся сзади. — Егор Андреевич, да куда же вы!

Блин! Нет! Твою дивизию, этот голос я знаю очень неплохо… Доводилось слышать… Я останавливаюсь и неохотно оборачиваюсь к его источнику. К нам идёт человек похожий на хорька-барсука-поварёнка. Собственно, это никто иной, как он. И что ему здесь надо? Он тут на чужой территории, сделать ничего не сможет…

— Здравствуйте, Егор Андреевич, — сладко улыбается он. Я тут вас жду-жду. А вас всё нет и нет. Нам же поговорить нужно. Очень нужно.

Скачков нажимает кнопку лифта.

— Извините, Пётр Николаевич, но у меня времени нет, — пожимаю я плечами. — Давайте в другой раз как-нибудь пообщаемся, хорошо?

А лучше бы вообще никогда…

— Да я вам просто хочу показать кое-что. Просто взгляните и идите куда хотите. Ни словом ни делом вас не стану задерживать. Если вы сами не решите задержаться. Поглядите сюда… Две вещички. Причём, довольно занятные вещички. Вы знаете, есть такой фотоаппарат, «Полароид»? Чик и фото готово. Моментально. Пару минут ждёшь и получаешь готовый снимок. Здорово, да? Вот, гляньте, какой прекрасный снимочек у меня получился.

Он протягивает мне мутноватую карточку, на которой, тем не менее, прекрасно различаются два человека. Первый — это сам майор Кухарчук в мундире и со звёздами. Он довольно улыбается. А вот второй человек совсем не улыбается. Более того, он выглядит, насколько я могу разобрать, испуганно. Да чего там, он просто пребывает в ужасе. И на нём тоже мундир с майорскими погонами.

— Узнаёте? — спрашивает Поварёнок с победной улыбкой.

Узнаю, твою дивизию. Радько Михал Михалыч… Как не узнать. Твою дивизию! Твою дивизию! Нашёл, значит…

— Вижу, что узнали. А вот это узнаёте?

В его руках появляется неподписанный и незапечатанный почтовый конверт. В принципе, конверт стандартный, обычный, каких выпускают миллионы. Отчего же тогда так сердце бушует? Взрывается сердце и разлетается на тысячи осколочков…

Кухарчук поднимает клапан и извлекает на свет сложенный лист бумаги, заполненный мной зашифрованными инструкциями для адвоката Мозеса Лански…

Твою дивизию…

— Ну что, вы заинтересованы? Не найдёте для меня пары минуток?

12. Дом на углу Ленина и Энгельса

Кем бы мы были, не будь у нас друзей? Депрессивными интровертами, Сизифами и тростинками на ветру. Один в поле не воин. Одной рукой и узла не завяжешь. Один в море не рыбак, а без артели не моряк. И так далее.