Черное и белое (СИ)

Хотя бы если не друзья, то соратники нужны, ой как нужны. Без них никак. Невесты тоже идут в счёт, но, пожалуй не сегодня.

— Да, интересует, — киваю я.

— Я так и думал, — холодно улыбается Кухарчук и я с чувством глубокого удовлетворения отмечаю, что следы нашей последней встречи всё ещё видны на его лице. От этого оно даже приятнее делается.

А ещё я замечаю идущих от входа к нам Валдиса, Наташку, Диму и Вову. Это не совпадение. Прежде, чем отправиться в отель, я позвонил Валдису в машину и сказал во сколько буду в отеле.

Но, кроме них, в зал заходят трое крепких щелкунчиков в штатском. Они рассосредоточиваются по фойе, беря под контроль выходы. Мы же находимся в небольшом вестибюле за стойкой регистрации, около лифтов. Вестибюль этот располагается в углублении и из зала не виден. И, помимо лифтов, здесь есть дверь, ведущая в служебные помещения.

— Здравствуйте, — говорит Валдис, подходя к нам.

Из приехавшего лифта выходит несколько весёлых и громко говорящих людей. Они бодро шагают к выходу, и их голоса сливаются с гулом и гомоном большого фойе.

— Наталья, Дмитрий, езжайте на лифте, — киваю я. — Вова здесь. Валдис… ты бы не мог подъехать с той стороны, как те ребята в прошлый раз, помнишь? Только, пожалуйста, поскорее, ладно?

У нас взаимодействие не отлажено, но он меня понимает. И тут же исчезает. И это здорово. Здорово, когда есть на кого можно положиться. Я это точно знаю. Пока я говорю это двери лифта закрываются и он отправляется наверх.

— Так, — хмурится Поварёнок. — Может, своими делами вы потом как-нибудь займётесь? Мне-то безразлично, я могу и не забивать себе голову вот этими проблемками. Есть специалисты по этому направлению. Получше Радько, между прочим…

Он трясёт передо мной моей шифровкой.

— А где, — хмурюсь я, — тот у кого это письмо было?

— Где надо, — с вызовом и раздражением отвечает Кухарь. — Вопросы буду я задавать, понятно?

— Понятно, Пётр Николаевич, — сокрушённо качаю я головой. — Конечно, понятно, гораздо лучше, чем вам кажется. А вы как в Риге-то оказались?

— Так, ты мне зубы не заговаривай. Давай, двигай на выход! Там машина стоит. Или ты хочешь, чтобы я сотрудников позвал? Эй, из-за спины выйди!

Он оборачивается и смотрит на Алика. Алик парень не крупный, но умелый. Впрочем, я ему делаю знак бровями и он уходит из-за спины барсука. А тот сейчас действительно похож на это самое животное. Очень и очень сильно похож, видать на нервах весь. Ещё бы, не рассчитал малость, не ждал, судя по всему, что со мной столько гвардейцев окажется. Прокольчик, товарищ майор. Но ничего.

— То есть… — продолжаю я мотать ему нервы, — вы меня что, задерживаете что ли? Как в прошлый раз? А где постановление?

— Я тебя приглашаю на частный разговор, — бросает он. — Но ты можешь не соглашаться если не хочешь. Объясняю для тех, кто с бронепоезда, да? Не хочешь, не ходи, оставайся здесь. Тогда просто всё уже официальным путём поедет. И мне уже вообще до пи*ды всё это будет.

— Так вы здесь неофициально что ли?! — восклицаю я.

— Брагин, ты чё, тупой?! — взрывается он. — Тебе тут детский сад что ли? Да вот за эту бумажку ты запросто можешь по полной программе загреметь. Не улавливаешь или как? Знаешь, что это значит? Это вышка, сынок! И девка твоя в той же степени опасности находится. Если хочешь обсудить, пошли со мной, поговорим. Если не хочешь, до свидания. Это всё у меня остаётся. И вариантов уже не будет.

Под «девкой» он, ясное дело, подразумевает Марту, но Наташка от этих слов поёживается. А сам он заводится. Ну, ещё бы. Он думал, что покажет мне свои артефакты и я, как заколдованная крыса, пойду на звук его дудочки, то есть на вид этих вещдоков. Потеку и поплыву. А тут отряд гвардейцев и какой-то вязкий и мутный разговор. Он рассчитывал, что я сразу клюну на приватную беседу, а на деле происходит не пойми что. Вот же дурачина.

— А сейчас есть варианты? — уточняю я.

Варианты, разумеется, есть — это лилия и Де Ниро. Сучонок, подловил меня. Но как он это всё провернул здесь, в Латвии? Либо у него охренительная крыша, либо полномочия. Либо что-то ещё, но тоже охренительное.

— Так, всё, я пошёл, — с обидой в голосе заявляет Кухарчук и в этот момент приезжает лифт.

Дзинь! Звонок с которым разъезжаются его двери, звучит громко и неожиданно. Поварёнок резко оборачивается, а я в тот же самый момент, не теряя ни мгновенья на раздумья, вырываю из его руки заветный конверт. Он, конечно мог его сфотографировать и, наверное, так и сделал. Да только фото — это копия, а оригинал вот он.

Впрочем, он может крикнуть щелкунчикам и те потребуют вернуть бумагу именем закона, метлы и собачьей головы. Или попытаются отобрать силой. Но только сама ситуация, когда у матёрого гэбэшника просто выдёргивают из рук важнейший документ кажется мне до предела комичной.

Мне так смешно становится, что я едва сдерживаюсь. А вот хорьку делается безумно горько. Он успевает сжать губы и прищурить глаза, пока я произношу три коротких слова:

— Дим, под дых.