Черное колесо

Мактиг сел за руль, и мы тронулись. Пенелопа вскользь заметила:

— Надеюсь, леди Фитц и Бурилов будут на пристани. Отец хотел подойти с приливом, а к отливу уйти, и страшно рассердится, если они опоздают.

Мактиг мрачно произнес:

— Даже если они заявятся на пристань под вечер, это будет рекорд. Куда они отправились, Пен?

— По магазинам.

— Бурилову понадобились новые костюмы?

Пен хихикнула:

— Нет. У Рандольфа появились новые купальники, прозрачные, как стекло. Леди Фитц, разумеется, заинтересовалась.

— Она что, эксгибиционистка? — проворчал Мактиг.

— Это пусть у Деборы голова болит, — сказала Пенелопа. — Мне все равно.

— Дебора, — пояснил Мактиг, — это служанка леди Фитц-Ментон. Ее моральные установки столь же высоки, сколь низки у хозяев. Когда будете лечить Дебору от плоскостопия, изучите ее высокую мораль, доктор Фенимор, а потом напишите статью и объясните что здесь причина, а что — следствие. Если справитесь с задачей, можете прославиться.

Пен снова засмеялась:

— Может, и леди Фитц полечить от плоскостопия, Майк? И если выбросить Бурилова, будет трио.

— Нет, Пен, — возразил Мактиг. — Я считаю, что плоскостопие Деборы в мировом масштабе гораздо весомее. Конечно, леди Фитц — сука, но все же корни ее далеки от ада. Конечно, Бурилов страдает нарциссизмом, но сам он — лишь отражение леди Фитц. Нет, я за плоскостопие. И за Дебору. После того, как послушаешь этих двоих, Дебора — как бальзам для моих бедных ушей.

— Майк, — восхитилась Пенелопа, — вы говорите все красочней и красочней!

Я удивленно слушал их. Конечно, я привык к больничной откровенности, но такой разговор был за пределами моего понимания. Пенелопа не походила на девушку, которая способна терпеть такие речи.

Но казалось, что она от души забавляется.

— Вы знаете что-нибудь о леди Фитц? — спросила она, повернувшись ко мне.

Я ответил, что нет.

— Она в самом деле очень интересна. Моего отца она забавляет, и поэтому она с нами. Конечно, без Бурилова она бы не поехала. Леди Фитц — дизайнер, она обустраивает апартаменты богачам, которые не способны сделать это сами, и берет за это очень дорого. Алексей Бурилов как бы ее компаньон. Она утверждает, что у него отличное чувство цвета. Конечно, он ее любовник, и мне он не нравится. Не потому, что они любовники, нет… — продолжала болтать Пенелопа, — но когда он целует мне руку, я всегда жалею, что не надела перчатку, понимаете? Но все же он бывает забавен… иногда.

Мактиг хмыкнул. Пен продолжала:

— Да, он забавен. У него прекрасный баритон, доктор, и когда он опустошит две бутылки коньяку, то может замечательно исполнить песню пьяных из «Бориса Годунова». Беда в том, что при этом он ломает мебель, — но мне говорили, что его предшественники были еще хуже. Леди Фитц — одна из тех, кому приписывают фразу: «От мужа такая же польза, как от головной боли». Чтобы возбудить леди Фитц, нужно что-нибудь экзотическое. Предшественником Бурилова был турецкий борец… — Она помолчала. — Должно быть, это что-то на гормональном уровне, — добавила она задумчиво.

Мактиг улыбнулся.

— Ну, у дока будет достаточно времени для диагноза. Кстати, вот и «Сьюзан Энн».

Я плохо разбираюсь в кораблях, но даже опытный моряк был бы восхищен красотой «Сьюзан Энн». Когда я вспоминаю, какой великолепной она была тем вечером, когда думаю о гибели такой красоты, на сердце у меня становится тяжело.

Она медленно входила в гавань. Паруса были подняты, и все прожектора гавани были устремлены на их белизну. В пурпурном сумраке яхта плыла, едва касаясь воды. Словно прекрасный призрак прошлых дней стал материальным и плыл к нам сквозь время. Это был не просто корабль — «Сьюзан Энн» была живой. Я видел ее смелость и терпение, видел странную мудрость моря… и я понял вдруг, почему в большинстве языков мира слово «яхта» женского рода.

Те из вас, кто не любит моря, возможно, не поймут меня, но те, кто любит, поймут. И повторю, что когда я вспоминаю «Сьюзан Энн», слезы наворачиваются у меня на глаза. Потому что она видится мне не погибшим кораблем, а прекрасной и горячо любимой женщиной, оскверненной и убитой…

Не знаю, сколько времени я простоял, глядя на корабль. Наконец я осознал, что Мактиг остановил машину, и они с Пенелопой с любопытством смотрят на меня.

— Любовь с первого взгляда, — сказал ей Мактиг.

Пен серьезно ответила:

— Если он сможет выразить в словах то, что у него на лице, мой отец построит для него больницу.

— Я же говорил: с ним все в порядке.

— Да, теперь и я это вижу.

Я ничего не ответил, все еще очарованный такой красотой. Машина двинулась дальше, и мы въехали на пристань. «Сьюзан Энн» бросила якорь посреди бухты. Паруса убрали. Мактиг оставил машину ожидавшему слуге, и мы поспешили к катеру. Навстречу нам поднялись мужчина и женщина. Меня представили им: леди Фитц-Ментон и мистер Алексей Бурилов. Женщина равнодушно бросила: «Здравствуйте» высоким музыкальным голосом, мужчина был чуть более приветлив. Помимо холодного кивка, они не уделили никакого внимания Мактигу.