Черное копье

– Что-то слишком многие толкуют нам про этот Небесный Огонь… – мрачно пробормотал Торин. – Вразуми меня Дьюрин, ну зачем ему эта яма?!

Больше раненый ничего уже не мог добавить. Он и так говорил долго, и силы его истощились, голова бессильно запрокинулась. Неслышной тенью возле него возникла старушка с какими-то новыми травами. Шаннор сделал знак, что пора идти.

– Ну что скажешь теперь? – спросил у него Торин, едва они очутились на улице.

– Мы будем говорить и думать, – вдруг холодно произнёс Шаннор, и глаза его уже смотрели куда-то поверх голов друзей. – Нужно собирать большой совет родов нашего колена… Отдохните, друзья, дом для вас будет вскорости готов, Ратбор покажет и распорядится.

Старейшина, почти не горбясь и не опираясь на свой посох, зашагал прочь. Ратбор кликнул нескольких мальчишек, что-то быстро и строго приказал им, и те, бросая любопытные взгляды на пришельцев, быстро разбежались в разные стороны. И спустя немного времени друзья уже сидели в небольшом чистом доме, а их пони получили вдоволь сена.

– Небесный Огонь, Небесный Огонь, – ломал себе голову Торин. – Что нужно было Олмеру в этой яме? Не идёт у меня из головы та яма, что вы видели в Арноре, – кто же там рылся, неужто Олмер?

– Постойте! – вдруг спохватился Фолко. – А фибула, что мы там нашли?!

– Фибула?! – схватился Торин. – Верно! Мы ж про неё давным-давно забыли! Надо у этого, раненого-то, расспросить!

Лицо пришедшего к тому времени в себя раненого тронула слабая усмешка.

– Да, я узнаю её, – проговорил он. – Этот рисунок я частенько встречал у них на фибулах и других вещах, это их знак… Но откуда она у вас?

– Взяли в бою, – кратко сказал Торин, не желая вдаваться в подробности.

– Я видел почти такую же у Береля, – добавил раненый.

– Значит, он там был, – уверенно сказал Торин, меряя шагами комнату.

– Но был один, – подхватил Малыш.

– И что-то взял там, – подытожил Фолко. – Знать бы только – что?

– А зачем убивать рабов? – не унимался Торин. – Ясно, чтобы никто не узнал… О чём? О его интересе к Небесному Огню знал даже Герет! Может, они что-то увидели в самой яме?

– Яма как яма… – проворчал Малыш. – Странная, конечно, яма, но вы-то там ничего особенного не заметили.

– Может, это особенное он и забрал с собой? – предположил Фолко. – И именно это видели те, кто раскапывал яму!

– Короче, не мешает опередить Олмера у следующей ямы, – заметил Торин. – Судя по карте, это не так далеко… Правда, мы не знаем дороги, но, наверное, дорваги могут помочь с проводником.

Малышу явно не хотелось лезть куда-то в дорвагские дебри; он надул губы и скривил рот.

– Ты можешь довести до конца хоть один свой план, Торин? Сколько мы тут будем плутать? И откуда ты знаешь, что он не опередил нас? Это ж почти его вотчина… Наверняка там уже все окрестные леса прочёсаны!

– Не думаю, – ответил Торин. – Он же ускакал к хазгам и когда ещё вернется…

– А может, все только думают, что он у хазгов, – не унимался Малыш, – а сам совсем в другом месте?

– Нам всё равно нужно пробиваться на гряду, – сказал Торин. – Кто знает, где мы найдём тропу? Так и так придётся обшарить немало ущелий. Глядишь, нам и повезёт, и мы увидим этот след Небесного Огня до того, как там побывает Олмер. Тогда, быть может, нам и станет ясно, зачем он ему сдался!

Ни в тот день, ни в следующий они не видели ни Шаннора, ни воеводу. Из града летели куда-то спешные гонцы. На второй день к друзьям пожаловал Ратбор.

– Роды колена Этара оповещены обо всём, – хмуро сказал он. – Хочу спросить сам: что вы станете делать?

– Что и намеревались, – пожал плечами Торин. – Идти в логовище Олмера и покончить с ним.

– Кто знает, может, это и вернее, чем слать многочисленные рати, – вздохнул воевода. – Мы просим вас взять с собой нескольких наших разведчиков. Если роды всё же поднимутся – нам понадобятся точные сведения о враге. И кроме того, человек этот, Эрлон, тоже хочет идти.

– Он же пластом лежит? – удивился Малыш.

– Он позже выйдет. Одвуконь легко догонит. Ох и зол же! Дорвётся до кого из олмеровской свиты – зубами глотку перегрызёт. И опять же – лесной человек, бывалый. Впрочем, вам решать, вообще-то он просился с нашими.

Вечером того же дня Фолко зашёл к Эрлону. Раненых стало поменьше – всё больше и больше народу вставало на ноги. Хоббит сунул руку под плащ, и его пальцы нашарили тёплую рукоять заветного клинка.

Разговор был коротким, да и прислушивался хоббит больше не к словам собеседника, а к своим собственным ощущениям. Ему удалось скользнуть по едва различимой границе меж сном и явью, его мысленному взору открылись глубины чужой памяти (Фолко делал всё это, не в состоянии объяснить, как он это делает, но – получалось!). Человек не лгал. Его помыслы были чисты.