Черное кружево, алый закат

– Я не душевед, не специалист по тонким материям, но понимаю, что тебе трудно. У меня есть несколько мыслей, и я тебе их скажу: вдруг пригодятся?

– Я вся внимание, – проговорила Кира с некоторой иронией.

Иронию Кис проигнорировал – он хорошо ее знал, эту защитную иронию! Типа я в советах не нуждаюсь!

Еще как нуждаешься, детка!

– Первое. Я тебе обещал, Кира, и слово сдержу: Степану ничего не скажу. Но тебе я советую, не откладывая дела в долгий ящик, признаться ему, что ты в него влюблена.

– Я не влюблена!

– Ага, я неверно выразился. Ты не влюблена. Ты просто его любишь. Ты без него жить не можешь. Скажи ему об этом, вот что я тебе советую.

– Зачем?!

– Он будет очень рад это услышать, уверяю тебя.

– Да с чего вы взяли?!

– Хм. Как бы это тебе объяснить…

– Я пойму! Объясните!

Он слышал, как нетерпение переливалось и искрилось в ее голосе.

– Ну, если коротко… то Степан в тебя не влюблен. Как и ты в него. Но он тебя любит. Как и ты его!

…Конечно, Алексей заметил, как засветилось ее лицо при этих словах, но у него возникло чувство, словно он подсматривает. И он заторопился продолжить.

– Второе, – деловито добавил он. – Тебе надо выбираться из прошлого.

– Я уже выбралась!

– Не трынди. Ноги еще вязнут. У меня есть очень хороший психолог, – больше того, близкий и надежный друг. Несколько встреч с ней – и ты почувствуешь себя заново родившейся. Телефон будешь записывать?

– Почему бы и не записать… Это звонить не обязывает.

– Конечно. Если все же позвонишь, то сошлись на меня, – и Алексей продиктовал номер.

– Записала. У вас было два пункта?

– Три… А коньяка у тебя нет?

– Коньяка? Я посмотрю.

Кира ушла в комнату и вскоре вернулась оттуда с непочатой бутылкой «Наполеона».

– Мне ее подарили лет семь назад, так до сих пор и стояла…

– Меня, видать, ждала, – улыбнулся Алексей.

Короткая церемония вскрытия бутылки и налития коньяка в рюмки – Кира поставила на стол две. И Алексей понял, что завоевал доверие девушки.

Они чокнулись. Он выпил, она пригубила.

– Третий пункт? – настойчиво спросила Кира.

– Третий пункт… – откликнулся детектив. – Я должен тебе признаться: я обыскал твою квартиру в твое отсутствие.

– ?!

Это немое восклицание было выражено ее поднявшимися, ломко изогнувшимися бровями.

– Я тебя подозревал, – скупо пояснил детектив.

– Это дает вам право?..

– Официально – нет. Морально – да.

– Как глупо мы устроены, – вдруг усмехнулась Кира. – Когда я ставлю себя на ваше место, то я вас понимаю. Тогда как на своем месте я возмущаюсь!

– Это нормально.

– Это неправильно!

– Ладно, давай сторгуемся на том, что это и нормально, и неправильно в то же время, – улыбнулся он.

– Идет, – улыбнулась Кира в ответ. – Так вы сделали у меня обыск… А мой парик не нашли?

– Не нашел, – повинился Кис. – Я наверх не посмотрел, на антресоли…

– И что же вы нашли?

– Рисунки. Твои рисунки. Это и есть третий пункт.

– Не поняла, в чем он?

– Ты талантлива. Тебе нужно работать в этом направлении.

– Легко сказать! У меня нет диплома – хотя и с дипломом пробиться в этой области практически нереально! Вы, Алексей Андреевич, далеки от художественных сфер, и вы даже не представляете, насколько это сложно! Талант ничем не поможет, ничем.

– Степан.

– В каком смысле?..

– Он тебе поможет. У него для этого есть связи.

– Нет.

– Что «нет»?

– Я не стану пользоваться своими отношениями для того, чтобы устроить мои дела! Я не для этого его добивалась… У вас все? – спросила Кира. – Я устала, если честно…

– Все. Хотя… Скажи, каким образом на твоих кружевах оказалась кровь крысы? Это я так, чисто из любопытства…

Кира покачала головой – так старшие осуждают детей.

– Интересно, а я могу на вас пожаловаться? За незаконный обыск?

– Можешь.

– Заметано, – она улыбнулась. – Как-то мы с мужем возвращались с готического бала домой на метро. Это был последний поезд, кажется. В вагоне, кроме нас, была стайка из трех пацанов. Они отпустили какие-то комментарии по поводу наших костюмов… А потом бросили мне дохлую крысу на колени…

Детектив уже стоял на пороге Кириной квартиры, как вдруг вспомнил о своих обязательствах перед Степаном Катаевым. Ох, как нехорошо получилось! Как ему теперь объясняться с Кирой?!

– Слушай, Кира, я… э-э-э… я вынужден извиниться перед тобой.

– За что?

– Я обещал тебе, что никому ничего не скажу… Но только вот сейчас сообразил… Кира, я не хотел тебя обмануть, честное слово!

– Да о чем вы?!

– Я же должен Степану выдать результаты своего расследования! Объяснить ему, кто в этом деле ни при чем…

– Как ваша жена?

– Как моя жена… Но и как твой крестный тоже… Только придется мне тогда объяснить, с какой стати я утверждаю, что Дранковский тут ни при чем. Сечешь?

– Секу, – холодно ответила Кира. – Значит, заложите меня?

– Я бы не хотел, правда! Давай так: я потяну малость с объяснениями, а ты постарайся как-нибудь уж сама со Степаном объясниться в ближайшее время, а?

Она помолчала.

– Все равно рано или поздно пришлось бы… – произнесла Кира наконец. Лицо ее осунулось, глаза были темнее обычного. Или из-за неяркого света в прихожей ему так показалось?