Черное крыло

Вацлав вернулся в крыло прислуги. Опустился перед обмякшим телом охотницы, осмотрел ее. Связанная заклинанием, девушка лежала неподвижно и, казалось, еще не пришла в себя. Она больше не напоминала страшную тварь, напавшую на служанок. Тело, как тело, руки, ноги, все на месте, только одежды нет и лишь на шее кулон простой круглый с символом странным, похожим на спираль.

Вацлав протянул руку и сорвал с шеи девушки кулон, поднес к глазами, разглядывая, затем поморщился и сунул украшение в карман, а гостью поднял небрежно, будто руки боялся замарать и понес.

За окнами просыпался рассвет. Вацлав чувствовал, как лучи солнца поднимаются с востока, будят небо, разгоняя темноту и хмурые тучи, набежавшие за ночь. А на его руках вздрогнула девушка, глаза открыла и тут же вскрикнула, заметив в чьих руках оказалась. На мгновение изменилось ее лицо: вместо девичьего, нежного как лепесток весеннего цветка, проступили на посеревшей коже синие прожилки, а глаза в одно мгновение наполнились тьмой.

- Не дергайся, - глухо проговорил князь и вышел к главной лестнице, поднимавшейся на верхние этажи.

- Пусти! – зашипела девушка. Лицо ее менялось, то становилось прежним, красивым, человеческим, то снова темнело, выдавая нечисть.

- Скоро отпущу! – пообещал Вацлав. – Вот только к хозяйке твоей тебя принесу, там и отпущу!

Нечисть в его руках забилась пуще прежнего, только демон сдавил ее с силой, не церемонясь, так, что захрипела девушка и перестала сопротивляться. Князь продолжил подниматься, пока не вышел на второй этаж. Комнаты гостей тянулись дальше, в самом конце коридора и он направился туда, глядя на свет, вспыхивавший впереди и так же гаснувший за спиной.

В комнату Елень вошел без предупреждения. Просто ударил ногой, распахнув ее вовнутрь. Преступил порог и швырнул свою ношу на пол. В полутьме помещения раздалась возня, затем вспыхнул свет, сперва одна свеча, а за ней еще несколько и скоро в комнате стало светло как днем.

Вацлав увидел Елень: девушка стояла в одной ночной сорочке из тонкого шелка. Волосы ее были распущены и тяжелыми белыми волнами спадали на плечи, змеились по груди до самой талии, густые, шелковистые, а в глазах опасно поблескивало недовольство, смешанное с испугом.

- Что вы себе позволяете? – спросила она.

Князь смерил ее взглядом, затем произнес:

- У нас был уговор: твои твари не кормятся в моем замке!  - прозвучало так холодно, что даже пламя затрещало и стало светить слабее.

- Я не хотела, Елень! – подружка молодой ведьмы подползла к ее ногам, попыталась вцепиться в край дорогой сорочки, поцеловать, а в голосе прозвучал страх.

- Вот что было на ее шее! – Вайлав достал из кармана украшение, поднял на вытянутой руке, позволив Елень посмотреть на амулет, затем руку опустил.

- Что она натворила? – тихо спросила девушка, а сама ногой отпихнула подругу, будто надоедливую собаку.

- Напала на моих людей! – ответил князь.

- Напала? – Елень уронила взгляд и посмотрела на девушку у своих ног. Сомневаться в словах князя она не стала, зашипев змеей, которой наступили на хвост:

- Как ты посмела, Марика?

Вацлав прищурил глаза, замер в ожидании предстоящего маскарада, а ведьма наклонилась к подруге и вцепилась пальцами в ее волосы. Дернула на себя с такой силой, что несчастная закричала от боли, взмолившись о пощаде.

- Я предупреждала тебя, что в замке кормиться нельзя! – голос Елень стал ледяным.

- Но… - попыталась сквозь слезы оправдаться девушка.

- Опозорила меня и мою матушку! – не слыша робких оправданий, продолжала Елень.

Вацлав заметил, что Марика явно хотела бы оправдаться, но молчит под гневным взглядом не подруги, но хозяйки. С друзьями так не поступают, даже в подобных ситуациях.

- Вам не стоило приводить с собой оплетая (3), - произнес князь, - и уж тем более давать ей подобный амулет, призванный скрыть сущность владельца.

Елень повернула к князю возмущенный взгляд.

- Как вы смеете! – проговорила холодно, а рука продолжала держать копну волос Марики. – Хотите сказать, что я сама натравила свою девку на вашу прислугу? Зачем мне это надо? Вы смеетесь, князь?

Вацлав усмехнулся.

- В любом случае, госпожа Елень, - сказал холодно, - вы нарушили условия пребывания в моем доме и я вынужден просить вас уехать.

Елень вздрогнула, словно от удара, затем на несколько секунд словно впала в оцепенение, впившись взглядом в лицо князя. Верхняя губа ее приподнялась, рот расширился, открывая взгляду мужчины вытянувшиеся острые клыки, наследие предков передавшееся по отцовской линии. Кровь, подарившая ей физическую силу и долголетие без обращения к ведьмовским чарам. Но эта же самая кровь лишила ее материнского дара, оставив от него жалкие крохи.

- Вы пожалеете, князь! – прошипела она. – Моя матушка узнает, как вы обошлись с ее дочерью!

- Остается надеяться, что вы расскажете Главе честную историю, без прикрас! – заметил Вацлав.