Черное крыло

От подобных мыслей меня передернуло. Нож дрогнул в руке и мазнул по пальцу, оставив после себя тонкую алую нить пореза. Я только охнула и палец в рот отправила, остановить кровь. Только боли не почувствовала, думая лишь о том, в какое страшное место попала по собственной воле. Куда меня забросила злая судьба.

Глава 7.

Пани Машкевич поставила на столе поднос и посмотрела на князя. Вацлав стоял у окна и казалось, смотрел в никуда, только домовиха не обманулась его обманчивым расслабленным состоянием.

- Завтрак! – произнесла тихо.

- Как девушка? – спросил мужчина и повернулся, бросил взгляд на блюда, которые пани Машкевич расставляла на столе.

- Боюсь, я ничего не смогла сделать! – ответила женщина и отошла от стола с опустевшим подносом в руках.

- Жаль! – князь вздохнул и прошел вперед. Сел за стол, потянулся за белоснежной салфеткой, которою расстелил на коленях.

- Я сейчас пойду к ней, с вашего позволения! – сказала домовиха и Вацлав лишь кивнул в ответ. Женщина подобрала юбки и вышла в коридор, плотно прикрыв за собой двери, после чего заторопилась в свои комнаты, которые занимала в том же самом крыле, где жили все слуги. Шагая по пустынному коридору и не обращая внимание на пламя, то и дело вспыхивавшее впереди и гаснувшее за спиной, она думала о том, как не услышала опасность, почему не поймала оплетай до того, как та смогла выманить одну из ее подопечных.

«Это моя вина!» - подумала пани Машкевич.

Подумала, но признание не облегчило чувства вины. И даже то, что князь показал ей амулет не принесло успокоения. Домовиха всегда переживала, когда теряла своих девочек, хотя старалась всегда опекать их, как только можно. Но не в ее силах было помешать судьбе вершить свое предзнаменование, увы.

Пани Машкевич прошла к лестнице, спустилась вниз и не думая, машинально, свернула в крыло слуг. Ноги сами несли ее к комнате, где сейчас находилась укушенная служанка.

Орсоля проработала в Крыле несколько лет. Какой была ее истинная судьба, до того, как девушку забрал Трайлетан, экономка не знала, да и не хотела знать. Девушка не была слишком умной, но оказалась работящей и пани Машкевич ценила ее за это качество, а также за терпеливость и мягкость характера.

Женщина открыла двери в собственные комнаты и переступила порог. Внутри было темно… почти темно, если не считать огонька свечи, стоявшей на каменной полке и отражавшейся в овальном зеркале, небольшом, в которое пани Машкевич гляделась поутру, расчесывая и укладывая в строгую прическу свои волосы. Казалось, в помещении было тихо. Зашторенные окна не пропускали дневной свет и немного отливали бардовым. Вот силуэт кровати, вот стол, за которым часто сидела домовиха. На столе все, что положено иметь женщине, от коробки с нитками до вязальных принадлежностей – она любила заниматься рукоделием в редкие часы безделья. Руки старой женщины не знали покоя и если она не руководила прислугой, то обязательно вязала, шила или вышивала и плела…

Движение за спиной заставило пани Машкевич обернуться. Какая-то тень метнулась в сторону, будто кто-то пытался скрыться от глаз экономки.

- Орсоля! – позвала домовиха.

В ответ лишь тишина.

Женщина прошла к своей кровати, осмотрела одеяло и нашла повязку, выпачканную в крови. Сейчас эти пятна казались темными, почти черными на лоскутке, которым пани Машкевич перевязала шею укушенной девушки.

«Она не должна была так быстро обратиться!» - подумала экономка.

И снова это движение, слишком быстрое, смазанное. Пани Машкевич повернулась за долю секунды до того, как эта самая тень прыгнула на нее. Домовиха успела заметить горящие глаза и тонкие руки, потянувшиеся к ее горлу, отшатнулась в сторону с ловкостью неожиданной для ее телосложения и нанесла удар по шее уже не Орсели, а существа, в которое превратилась девушка. Попала. Удар оказался такой силы, что оплетай упала на пол, зашипела от неожиданности и почти сразу вскочила на ноги, а домовиха попятилась спиной назад, к выходу.

- Элкмар! – крикнула она.

Орселя ринулась на экономку с тихим повизгиванием, шлепая босыми ногами по каменному полу. Пани Машкевия подобралась для схватки и успела выкрикнуть повторное: «Элкмар!», - прежде чем тварь ударилась в нее всем телом.

Схватка была недолгой. Орселя повалила домовиху, оседлав и пытаясь подтянуться к ее горлу. Пан Машкевич увидела, как из приоткрытого рта девушки потянулась тонкая нить слюны, упала на ее грудь, а челюсть заметно выдвинулась вперед, сверкнув длинными клыками, сделавшими бы честь самому древнему из вампиров.