Черное море

В начале III века на территорию современной Южной Польши пришла новая правящая группа – тяжеловооруженная и богатая. Хороня своих покойников, пришлецы снабжали их гончарной керамикой, изготовленной на северном побережье Черного моря, сарматскими фибулами и копьями с железными наконечниками, инкрустированными серебром. Они явно были сарматским народом, возможно, антами, и их материальная культура показала, что у них были длительные и близкие связи с Боспорским царством. Но самое надежное свидетельство этих связей (и ключевое вещественное доказательство в споре о сарматском происхождении поляков) – это тамга.

Тамги – это разновидность эмблем. Тамга похожа на вензель-граффито, простой китайский иероглиф или даже тавро (до недавнего времени тамги действительно использовались для клеймения скота на Северном Кавказе). Каждая из них, по‑видимому, индивидуальная, единственная в своем роде. Ростовцев полагал, что в сочетаниях они образовывали целые тексты, “первые этапы в развитии сарматской письменности”, но это звучит неубедительно. Не являются они явно и пиктограммами, основанными на изображении какого‑то объекта, как сломанные стрелы, полумесяцы и зеркала в пиктских символических резных надписях. В некоторых из них часть узора образует стилизованную птицу, но это не доказывает ни что тамга появилась как изображение птицы, которое затем было стилизовано, ни что абстрактный узор тамги напомнил какому‑то ее позднему граверу очертания птицы. Обе последовательности могут быть верны.

Короче говоря, никто не знает, что тамги означали или для чего служили в действительности. Впервые они были найдены в Боспорском царстве – в виде надписей на стенах погребальных камер или на ритуальных предметах – и датировались I веком н. э. Хотя они явно не сарматского происхождения, однако, по‑видимому, имеют какое‑то отношение к среднеазиатской религиозной символике этого периода. Очевидно только, что сарматы переняли тамги у боспорцев и что затем их функция изменилась. По прошествии довольно короткого времени ритуальное назначение тамги отошло на второй план, она все чаще оказывается вырезанной на личном имуществе богатых и могущественных людей – мужчин и женщин. Она становится клеймом, обозначающим собственность, но относится ли это к личной собственности или родовой, непонятно. Почти все известные знаки-тамги были найдены на территории Боспорского царства, большинство – в греческих городах.

Тамги встречаются также в сарматских могилах, разбросанных по Польше: они высечены на камне или инкрустированы серебром на железных копейных наконечниках. Область их распространения простирается от Украины, включая окрестности Киева, на запад до современной Силезии, а распределение и датировка могил очень походит на след сарматско-аланской миграции.

Польские тамги не просто доказывают, что сарматы прибыли в Польшу: в них можно усмотреть указание на то, что сарматы так оттуда и не ушли. Задолго до того, как польский археолог, покойный Тадеуш Сулимирский, собрал убедительные доводы в подтверждение этой гипотезы, специалисты по истории и генеалогии замечали, что родовые геральдические символы, которые использовала старая польская знать, выглядели как тамги. Действительно, чем древнее были их гербы, тем более примечательно “сарматскими”, вернее боспорскими, они выглядели. Это не связано с великой модой на сарматизм, которая началась в XVI веке: подобные гербы использовались как эмблемы рода (каждый из них можно узнать по девизам или боевым кличам, таким как “Рох”, “Хамец”, “Мора” или “Долива”) в Средние века, задолго до изобретения сарматизма. Откуда же они в таком случае взялись?

В этом месте консервативный ученый столбенеет. Доказательства немногочисленны. Любая гипотеза оказывается построенной на догадках, а это дает основания для обвинения в романтизме, то есть даже большем академическом преступлении, чем фальсификация данных. Тем не менее версия, основанная на косвенных доказательствах, существует. Мы знаем, что сарматская конная элита, использующая тамги, достигла Польши в III веке и осела там по меньшей мере на сто лет, а возможно, и дольше. Мы знаем, что польские шляхетские семьи пришли к мысли, что они являются потомками сарматов. Наконец, мы знаем, что польская средневековая геральдика использовала язык символов, чьим единственным видимым предком является тамга. Поэтому проблему составляет, можно так сказать, всего лишь тысячелетний зазор между сарматами и шляхтой, о котором мы не знаем почти ничего. Может быть, оборванные связи по обоим концам этого зазора походят друг на друга по чистому совпадению. С другой стороны, может быть и так, что класс конных воинов из черноморской степи – или, как можно их назвать, рыцарей в латах – достиг такой власти над коренным славянским населением, что смог за это тысячелетие медленно трансформироваться в класс средневековых дворян-землевладельцев.