Черное море

Они направились к галерам верингов и, захватив две галеры, отплыли в Сьавидарсунд [Золотой Рог]. Но когда они приплыли туда, где поперек пролива были протянуты железные цепи, Харальд сказал, чтобы люди на обеих галерах взялись за весла, а те, кто не гребет, перебежали бы на корму, взяв в руки свою поклажу. Тут галеры подплыли к железным цепям. Как только они въехали на них и остановились, Харальд велел всем перебежать вперед. Галера, на которой находился Харальд, погрузилась носом в воду и соскользнула с цепи, но другая переломилась пополам, застряв на цепи, и многие утонули в проливе, иных же спасли.

Таким путем Харальд ушел из Миклагарда [Константинополя] и поплыл в Черное море. Но прежде чем он отплыл от суши, он высадил на берег девушку, дав ей надежную охрану для пути назад[60].

Цепь снова использовалась в тщетной попытке сдержать натиск крестоносцев в 1203 году, а в последний раз она фигурировала во время последней осады Константинополя османами в 1453‑м. Флот Мехмеда II Завоевателя не смог прорваться через цепь прямым натиском, и султан, приняв командование у своего посрамленного адмирала Балтаоглу, разработал собственный план, как обойти цепь. Раз флот не мог войти в Золотой Рог морем, значит, он войдет сушей. Скат из бревен, уложенных поверх валежника, длиной в две мили был сооружен вверх по горе от Босфора к Бешикташу, и спустя несколько дней греки – защитники города – увидели сквозь бойницы стены ужасное зрелище: верхушки мачт медленно поднимались над гребнем горы к востоку от Золотого Рога. Под барабанный бой более семидесяти турецких боевых кораблей с поднятыми парусами втащили вверх по склону и спустили вниз с другой стороны, пока они не достигли вод Золотого Рога и не пришвартовались под стенами Византия. С этой минуты падение Константинополя, угасание Византийской империи и торжество ислама и Османов были всего лишь вопросом времени.

Правда ли эти черные звенья от той самой цепи, которую приказал выковать Лев Исавр тринадцать сотен лет назад, и тот самый металл, который таранили корабли Харальда на обратном пути в Норвегию? Это кажется маловероятным. Цепи рвутся, железо ржавеет, звенья время от времени приходится менять. И все же это размышление приводит к известной философской загадке: даже если каждое звено за истекшие века было заменено, тем не менее по существу это все та же самая цепь.

Вокруг всего Черного моря, читая его историю, или карабкаясь по его руинам, или говоря с живущими на нем людьми, я вспоминал старую пословицу: “Это топор моего деда. Мой отец снабдил его новым топорищем, а я – новым острием”. Это справедливо по отношению к константинопольской цепи. Но это же справедливо и в отношении этнических идентичностей; это единственный мудрый ответ на любые притязания на то, чтобы “являться” понтийским греком, истинным скифом, казаком, румыном, абхазом, украинцем. У тех, кто лелеет и возрождает свой “родной” язык, обычно есть предки, говорившие на другом языке. Те, кто претендует на “чистую” родословную (в генетическом смысле), все в какой‑то мере полукровки. Даже изолированные горные народы, как абхазы, могли бы обнаружить в своей генеалогии – если бы они могли сохранить и изучить все ветви всех семейных древ на протяжении столетий – греческую служанку, еврейского разносчика, мегрельского торговца скотом, русскую офицерскую вдову, армянского лудильщика, черкесскую рабыню, бандита из восточных аланов, персидского беженца, арабского чиновника. Народы, претендующие на то, что всегда проживали в “нашей” земле, часто, как выясняется, не в таком уж далеком прошлом жили где‑то в другом месте, подобно лазам, татарам или почти всему населению в низовьях Дона.